Перекресток времен. Золото и сталь (СИ)

- Катапульты! Бей!

- Минометам, беглый огонь в тыл противника, по паланкину!

Пролетая над головами своих, "вакумки Слащенко" исчезали в плотных рядах противника. Страшные взрывы раздались один за другим. Почти мгновенно на месте падения зарядов образовались мощные облака огня и дыма. Яркие вспышки слепили глаза. Люди гибли десятками. У оставшихся в живых липкий огонь поджигал одежду и окружавшую траву. Армию северян охватила паника. Они никогда такого не видели! Обезумевшие от страха люди, забыв обо всем, бросались куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого страшного места. За считанные минуты от сильной армии не осталось и следа. Она превратилась в неуправляемое дико орущее и разбегающееся стадо двуногих животных.

Качи дождался своего часа. Вопреки приказу Антоненко командовать гоплитами из задних рядов, он занял место в первой шеренге. Безрассудное геройство охватило воинственного уаминка. Едва наконечники копий китонцев коснулись щитов гоплитов, Качи с громким криком бросился вперед. Движением щита он отбил вверх две пики метившие ему в грудь и резким броском вперед вонзил свое копье в горло одного из атакующих. Нанести следующий сильный удар Качи уже не успевал и поэтому, выдернув копье, просто направил его в сторону второго китонца. Тот с разбегу напоролся грудью на препятствие, пропустив его сквозь свое тело. Вырвать копье назад не было возможности. Бросив его, Качи выхватил саблю и тут же подрубил ногу возникшего перед ним нового врага. Примеру командира следовали и его подчиненные. За короткое время они уничтожили первую волну нападавших. Таким же образом действовала на флангах и легкая пехота. После окончания обстрела и повинуясь командам, вся армия новороссов перешла в наступление. Догонять убегающего противника. Добивать же раненых китонцев оставались воины союзников. Для них это дело было привычным.

Еще перед началом сражения Новицкий приказал кавалеристам скрыть от глаз противника лошадей. Поскольку занимаемая местность не давала возможности спрятать их в оврагах или ложбинах, поступили по-простому. Воткнули в землю свои пики и развесили между ними одеяла, бурки и другую имеющуюся под рукой материю. Таким образом, образовался закрытый круговой загон, похожий на большой разноцветный шатер, но без крыши, не дающий возможность противнику оценить красоту и силу новоросских скакунов.

Готовясь к бою, кавалеристы надевали на себя доспехи, а на лошадей - защитные попоны, проверяли оружие. Новицкий привел с собой шестьдесят всадников. Он разделил их на два отряда, расставив по флангам за пехотой. Каждому из них придавалась, на подобии тачанки из 20 века, двуколка с закрепленным станковым пулеметом "Максим". Кавалерия имела следующую задачу. После массированного обстрела и прорыва легкой пехоты на флангах, проскочить в образовавшиеся бреши на оперативный простор. Затем, зайти в тыл китонской армии и отрезать ее от лагеря под крепостью. И самое главное. Взять в плен самого генерала Кискиса! Расчет строился на быстроту, маневр и страх аборигенов перед непривычными для них лошадьми. Для пущего устрашения местных, каждый всадник надел на себя плащ с перьями птиц по краям, который на скаку превращался в своеобразные огромные крылья, как у большого кондора. Получалось что-то похожее на польских крылатых гусар.

Антоненко-младший уже не был рядовым кавалеристом, а стал десятником, возглавляя десяток новоиспеченных всадников подготовленных в Белгороде из уаминка и уанка.

За время прожитое здесь, Максим сильно изменился. Как внешне, так и внутренне. Теперь он не такой, как когда-то, в двадцать первом веке, девятнадцатилетний студент политехнического университета Мадрида, будущий архитектор и прожигатель жизни, как и большинство его молодых бывших современников. Реалии шестнадцатого века существенно повлияли, показав суровую действительность прошлого. Хотя и раньше Макс не был маменькиным сынком, но сейчас превратился в настоящего мужчину. Испытал трудности жизни, увидел кровь и сам убивал в бою. Стал более жестким, но не жестоким. Встретил настоящую любовь, девушку по имени Оксана из сорок первого года. Женился на ней, обвенчавшись в новом православном храме Новоросска. Сейчас Оксана ждет его в Белгороде, переживает. И уже не сама. Скоро у них родится сын, первенец. Когда Максим вернется к ним, один Бог знает. Но знает точно, что вернется. Иначе быть не может!

Когда раздались первые взрывы от "вакумок Слащенко", поступила команда: "По коням!". Максим, оглядев свой десяток, занял место в строю. Как поведут себя его новоиспеченные подчиненные? На вид боевые ребята, но что у них в душе творится? Максим знал. Сам испытал подобное в своей первой конной атаке под Уанка-канча, рубя дикарей и получив ранение в ногу. Ничего, справился же. И они справятся, зря что ли он с Левченко так долго с ними занимались. Тяжело в учении, легко в бою!

Тем временем бой подходил к своему логическому завершению. Сидя на Вороне, Макс увидел отца, закованного в сталь и возвышающего над своими телохранителями под флагом Новороссии. Антоненко-старший раздавал команды, посылая гонцов во все стороны. Как только артиллерия прекратила стрельбу, и пехотинцы двинулись вперед, отец повернулся в сторону Максима. Их глаза встретились. Этим взглядом было сказано многое. И они поняли друг друга. Надо сберечь себя для семьи, а если суждено погибнуть, то с честью.

Стоявший рядом с отцом верный оруженосец Валью замахал длинным шестом со значком кавалерии - красным квадратом с золотой конской головой, указывая направление атаки.

- Эскадрон! В атаку! Марш-марш! Генерала Кискиса брать живым!

Сначала медленно, осторожно перешагивая через тела убитых, но потом все ускоряясь, лошади переходят на рысь. Кругом спины бегущих в страхе китонцев. Но кавалеристам сейчас не до них, пусть пехота ими занимается. Постепенно толпы противника редеют. Появилась возможность поднять лошадей в галоп. Как горячий нож сквозь масло, прошла конница через смешавшиеся ряды отступающей армии Кискиса.

Немного придержав своего коня, впереди скакавший Степан Левченко, казачий урядник и командир их взвода, обернувшись к Максиму, крикнул:

- Носилки! Генерала бери! Мать его так!

Макс повернул голову и увидел немного в стороне валявшийся на земле поломанный паланкин. Возле него копошилась довольно крупная группа китонцев. Притормаживая Ворона и отводя пику в сторону, как бы перекрывая движение следовавшим за ним всадникам, Максим крикнул:

- За мной! К носилкам!

Вслед за своим командиром развернул коней к паланкину и его десяток.

Вид мчащихся на галопе "крылатых" всадников  в блестящих доспехах на огромных неведомых животных, приводил китонцев в ужас. Одни, натыкаясь друг на друга, падали на землю и прикрывали голову руками. Другие, от испуга потеряв чувство реальности, разворачивались и бежали назад, попадая в руки легкой пехоты новороссов. В этом хаосе основная масса солдат Кискиса напрочь забыла о своем генерале. Только самые преданные остались рядом с ним в тяжелую минуту.

Видя приближающихся к ним на большой скорости страшных четвероногих существ с огромными, как у кондора крыльями, эти воины не стали убегать. А еще больше сплотились вокруг поломанных носилок. Часть из них подняла валявшиеся рядом длинные копья и выставила их в сторону всадников.

У Максима не было никакого желания налетать на такой острый забор. Коня потеряешь, да и самого могут нанизать на пику, как шашлык на вертел. Он громко скомандовал:

- Карусель!

Этот маневр они не раз отрабатывали на лугу под Белгородом. Когда-то, в глубокой древности, скифские конники также кружили вокруг врага, поражая его стрелами из своих небольших, но мощных луков.

Переведя Ворона с галопа на рысь и отвернув его вправо, Максим, перехватив пику для броска, метнул ее в гущу китонцев. С такого расстояния промахнуться было невозможно. Упал один копейщик, за ним второй... Весь десяток повторил действия своего командира. Но копья еще торчали изгородью, хотя и основательно поредевшей.