Посланец

– Насколько я помню, – заметил Найл, – даже Смертоносец-Повелитель всегда полагался на честность Хозяина и звал его в качестве третейского судьи.

– Это потому, что жуки предпочитают прятаться за букву Договора. Они лучше унизятся, ссылаясь на Договор, лишь бы не защищать свою честь в бою. А когда что-то нужно им, они ссылаются на Договор, чтобы не получить вызова от нас. Ведь не можем же мы драться с Договором?!

– Однако вы тоже не стремились начинать с ними войну.

– Мы не любим насилия. И никогда не любили. Мы применяем силу лишь тогда, когда без этого не обойтись. С жуками не нужно воевать. Их община с каждым поколением становится все меньше.

– Понятно, – кивнул правитель.

Три-четыре века, и жуки исчезнут сами. Смертоносцы логичны и невозмутимы, у них нет эмоций, и они умеют ждать.

– Боюсь только, – вздохнул правитель, – на этот раз нам достался еще более терпеливый противник.

Низкий кустарник невинно шевелил на ветерке острыми листьями и манил желтыми аппетитными плодами. Никто не заподозрил бы в нем смертельной опасности.

– Мы сможем пройти через эти заросли? – спокойно спросил Дравиг.

– Сможем.

– Как?

– Еще не знаю… – Посланник Богини покосился на паука и решил воспользоваться хвалеными логическими способностями смертоносцев. – Скажи, Дравиг, в чем преимущество куста перед нами?

– Его шипы пробивают наши панцири, он не устает, он не испытывает страха, он не теряет бдительности, он не отвлекается… – принялся перечислять восьмилапый.

– Хорошо. А в чем наше преимущество?

– Мы разумны, мы можем двигаться, мы сильнее, мы способны объединить свои усилия, мы умеем пользоваться инструментами…

– …и подставить вместо себя что-нибудь другое, – закончил за паука Найл. – Ты прав. Пожалуй, мы прорвемся.

На то, чтобы срубить с помощью мачете одно из деревьев-падальщиков, ушло почти полдня. Топора взять неоткуда – этот инструмент считался у смертоносцев одним из опаснейших, и в городе ничего похожего не было уже много столетий, – поэтому ствол пришлось обтесывать внизу до тех пор, пока пахнущий кислятиной исполин не рухнул наземь. В небо взмыла тройка вампиров, из чашеобразной кроны выкатилось несколько хитиновых панцирей паучат и мух и десяток бледных пузатых личинок, которых тут же растащила в стороны восьмилапая малышня. До обеда Найл успел очистить макушку от листьев, а после еды ствол подняли на руки плечистые гужевые. Под руководством правителя они донесли импровизированный таран до края леса, немного разбежались и ударили комлем в основание ближнего куста.

Зеленое шипастое растение вывернуло из земли, однако оно не сдавалось

– и ствол загудел от множества сильных ударов, превращающих кору дерева в шкуру дикобраза. Когда силы куста иссякли, Найл, вытянув мачете, подкрался к нему поближе и несколькими сильными ударами поотрубал ветки. Ствол кустарника – если можно так назвать бурый клубень с четырехчелюстной беззубой пастью – еще продолжал шевелиться, пытаясь достать обидчика меленькими ростками с еще мягкими иголками. Отрубленные ветки тоже продолжали извиваться, подпрыгивая под ногами.

– Живучие, – покачала головой подошедшая принцесса. – Интересно, а есть их можно?

– Чего это тебе вдруг в голову пришло? – удивился Найл. – Ты что, такая голодная?

– Симеон только что недовольство высказывал. Мы, говорит, уже месяца два одним мясом питаемся. А для лучшего развития в рационе необходимы растительные добавки.

– Ну, не знаю, – пожал плечами правитель. – Может, эти клубни и съедобны. Раньше никто их не пробовал.

– Понятно…

Однако приближаться к злобно хлопающему пастью клубню принцесса не стала. Она, задумчиво поглаживая выбившийся локон, чего-то ждала и с интересом наблюдала, как гужевые начали атаку на следующий куст.

– Слушай, Найл, а куда ты так рьяно пробиваешься? Может, знаешь, где находится Счастливый Край?

– Смотри, – вытянул руку правитель. – Там, за этим холмом, километрах в тридцати-сорока, растет Великая Богиня Дельты. Когда мы доберемся до нее и поговорим, то получим помощь против захватчиков и освободим свой город.

– Какую помощь?

– Пока не знаю. Однако помогла же она мне получить власть над городом и дать свободу людям!

– Помню… – кивнула девушка. – Чтобы дать тебе эту власть, смертоносцы потребовали от меня, чтобы я стала твоей женой или любовницей. Однако ты предпочел сбежать сюда и получить власть из рук Богини… Или стеблей? Как правильно?

– Зря ты к ней так… относишься… – замялся Найл, не зная, чего больше в словах Мерлью – обиды или ревности. Хотя как можно ревновать к растению, пусть даже и Богине?..

– Симеон говорит, что Дельта напоминает единый живой организм, – спокойно продолжила принцесса. – Так?

Правитель кивнул.

– А тебе не приходило в голову, Найл, что Великая Богиня просто не хочет подпускать вас к себе, а? Отсюда и гусеницы, и вампиры, и фунгусы, и кусты?

– Ерунда, – отмахнулся Найл. – Ты не знаешь Дельты. Здесь это в порядке вещей. Тут еще спокойно, вампиры всех вокруг распугали, а то ведь будут еще и слепни, и жалящие мухи, и крабы-хамелеоны, и водные чудища. Да всего и не перечислишь. В прошлый раз мы с помощью жнецов и то дней пять к ней пробивались…

– Однако назад шли без проблем. Почему Богиня сейчас не может сделать того же самого?

– Она просто не знает о нашем приходе. Моим мыслям не пробиться через мощный поток ее жизненной энергии.

– Ладно, – внезапно согласилась Мерлью. – Одолжи свое копье, отнесу кустик Симеону на пробу.

Она наколола еще шевелящийся клубень на острие и брезгливо сморщилась:

– Кошмар… Чавкает… Интересно, как наши предки ели устриц? Если верить книгам, эти существа еще и пищали во рту, пока их прожевывали…

Клубни кустов оказались несъедобными, но зато великолепно горели, распространяя острый смолистый запах. А людям пришлось по-прежнему придерживаться мясного рациона: к сплошь натянутой под пологом леса паутине еженощно прилипало до двух десятков темных летунов. Смертоносцы не ели вообще, пребывая без движения в тенистой прохладе, а вот подросшие паучата лазали днем по кронам и таскали у вампиров личинок. Найл подозревал, что к моменту выхода путников из леса повелителей ночи в нем не останется, однако особого сочувствия к темным летунам, исподтишка истребляющим спящие жертвы, не испытывал.