Посланец

Морщась от едкой вони, несколько охранниц подкрались ближе и принялись обрубать корни. Одна из них неосторожно ступила в слизь, громко заорала, запрыгала на одной ноге, схватившись руками за ступню, но уже через секунду забыла о ноге и размахивала краснеющими на глазах ладонями.

– Воды! Скорее! – Найл подбежал к ней, подхватил под мышки и потащил в сторону, пока она не наскочила на очередной фунгус.

Юккула и Рион подтащили кувшин.

– Лейте ей на руки. И на ногу.

Ступню несчастной слизь проела почти до кости, с рук сожрала кожу.

– Рион, позови Симеона. Без него тут не обойтись.

Оставив стражницу, Найл опять подошел к принцессе Мерлью. Второй костер продолжал ярко пылать, но фунгус на поверхность пока не выбирался.

– Может, он слишком глубоко?

Словно отвечая на его вопрос, костер провалился под землю, и в воздухе запахло паленым мясом.

– Всех истреблю, до последнего, – зловеще пообещала принцесса.

Грозная воительница направилась в сторону третьего фунгуса, отнявшего жизнь у троих женщин, паучихи и множества паучат. Гвардейцы и охранницы с охапками ковыля в руках устремились за ней. Найл остался. Он был уверен, что принцесса прекрасно отомстит хищному цветку и без его участия.

Правитель присел в нескольких шагах от погибшего фунгуса, наклонился, пытаясь рассмотреть, откуда растут нижние щупальца, выбрасываемые из, казалось бы, голого корня в самый неподходящий момент. Увы, основание бутона было изрублено в мелкую кашицу – охранницы отвели душу.

– На моей памяти справиться с этим кошмаром удалось только один раз, – кивнул на обмякший цветок Симеон. – Но тогда у нас были жнецы.

– И тогда нам удалось спасти Уллика. А на этот раз мы всего лишь отомстили.

– Я отправлялся в Дельту за лекарствами раз двадцать и шесть раз видел гибель человека во чреве земляного фунгуса. Это первый случай расплаты. Не люблю насилия, но, честно говоря, мне приятно. Кстати, – медик оглянулся, – боюсь, пострадавшая дней пять ходить не сможет. Про руки она пусть забудет дней на двадцать, а хромать будет не меньше года. В общем, случай серьезный. Что решишь?

– А что от меня требуется?

– С момента нашего выхода из города ни один больной дольше пары дней у меня не задерживался. Или выздоравливал, или ты находил другой способ избавить меня от пациента.

– Мы находились на грани жизни и смерти, Симеон, – не стал обижаться правитель. – Теперь самое страшное позади. Пусть выздоравливает.

– Хорошо бы, конечно. Но, боюсь, на выбранной тобой дороге своей смертью она все равно не умрет.

– Что ты имеешь в виду?

– Все. Вот, например, роща падальщиков. – Симеон указал на лес за фунгусовой поляной. – Ведь ты направляешься туда?

– Вообще-то да. Может быть, по ту сторону холма нам удастся установить контакт с Великой Богиней.

– Видишь, голые стволы и чашевидные кроны? Деревья – падальщики. Они дают пристанище вампирам, а сами питаются их объедками и испражнениями .

– Ты предлагаешь спуститься с холма и обойти его?

– Местность внизу заболочена. Ты ведь пробивался через болота в прошлый раз, Найл?

– Рад видеть тебя, Симеон, – вмешался в разговор появившийся Шабр. – Извини, но я должен сообщить правителю важное известие. Нефтис и Джарита беременны.

– Знаю, – пожал плечами Найл. – Ну и что?

– Это наиболее перспективные матери, – пояснил паук, – и теперь, когда прошло уже больше трети срока, о них нужно проявлять особую заботу. Это период возможного самопроизвольного прерывания…

– Постой-постой, – прервал его Найл, – разве беременность протекает не девять месяцев?

– Девять, – хором согласились паук и медик.

– Но ведь у Джариты срок меньше месяца, а у Нефтис – лишь чуть больше!

– Три месяца у обоих! – возмутился Шабр. – Уж мне можешь поверить!

– Странно, я тоже ничего не замечал, – присоединился к сомнениям Симеон.

– Джарита готовит обед, – сообщил восьмилапый селекционер. – Пойдем, сам можешь убедиться.

Однако правителя вопросы чьей-то беременности интересовали меньше всего. Он пытался определить, как долго им придется стоять перед этими фунгусовыми пустошами. Как ни крути, а придется устраивать новую облаву. Сытый желудок – важнейшая гарантия спокойствия среди людей.

Жаркое, высокое пламя плясало над темно-коричневой плешью, отделяющей Найла, Мерлью и Дравига от голых частых стволов, от тенистой прохлады под чашевидными кронами и низкой бледно-зеленой поросли на желтых переплетенных корнях. Всего пять шагов, но спрятавшийся под ногами земляной фунгус делал их смертельно опасными.

– Вот, принцесса. – Одна из охранниц положила к ногам девушки вязанку толстых стеблей.

– Хорошо, Тания, – кивнула принцесса, – принесите еще одну, и, пожалуй, достаточно.

Охранница на мгновение застыла, как этого требовали пауки, потом почтительно поклонилась и убежала. Найл проводил ее взглядом.

– Нравится? – не поворачивая головы, спросила Мерлью.

– Просто я ее не знаю.

– Она из охраны Смертоносца-Повелителя, по дороге сюда один раз свалилась, но оклемалась, и теперь даже довольна, любительница приключений. – Принцесса улыбнулась и добавила: – Вот только мужчин не любит. Говорит: «уродливые и вонючие».

– Мне-то что? – пожал плечами Найл. – Я просто удивляюсь, что ты всех по именам называешь. Неужели со всеми знакома?

– Насчет знакомства ты перегнул, но поименно всех знаю.

– А я даже из своих стражниц только пять-шесть помню…

– Наверное, ты был слишком занят, – усмехнулась девушка, подняла вязанку и бросила в огонь.

Дравиг попятился. Пожалуй, впервые в истории не люди испытывали благоговейный страх перед смертоносцами, а наоборот. Ведь земляные фунгусы, не имеющие не то что мозга, но и простейшей нервной системы, никак не реагировали ни на волевые импульсы восьмилапых, ни на парализующий яд, ни на укусы. Они представлялись паукам чем-то вроде дождя, града или обвала – то есть неким стихийным явлением, бороться с которым бесполезно, и остается только смириться и надеяться на лучший исход. И вот обычные двуногие – неразумные, всегда покорные слуги и рабы, годные разве на еду, – начали эту стихию планомерно, а главное, успешно уничтожать!