Всего один шаг

В ангаре на стапеле покоится катер-буксировщик, при помощи которого сволакивают назад в море выброшенные на берег баки, а также два скутера, на которых развозят по берегу смотрителей. Кстати, мне достался ближний участок, как дефектному — это чтобы лишить и удовольствия ездить на скутере. Когда-то давно, говорили, скутеры просто целый день курсировали вдоль берега, но потом пришли к выводу, что гораздо дешевле держать штат обходчиков из двенадцатизначных, чем тратить моторесурс дорогой техники…

Свет в ангаре не горит — где-то что-то сломалось, а чинить некому уже вот который год. Да, Истинно Разумные понемногу развиваются, как нам и говорили в воспиталище. Избавляются от ненужного… Зачем тут свет, в ангаре, если есть фонарики?

Я закрываю за собой ржавую визгливую дверцу, почти на ощупь пробираюсь в свой угол. Очень хорошо, что дверь скрипит — никто не подберётся незамеченным. Да только никто и не пытается проникнуть в мои тайны. Я сильно подозреваю, что до утренней каши никто из коллег не вспомнит о моём существовании. Это хорошо…

Я достаю своё сокровище, глажу его. Мой, мой…

Крышка откидывается с лёгким щелчком. Светится экран. Сейчас… Вот сейчас…

«Батарея разряжена!» загорается молчаливая надпись. Некоторое время я смотрю на приборчик, холодея от предчувствия надвигающейся страшной беды. Батареи служат долго, очень долго. Дольше, чем живёт Истинно Разумный, если он не Бессмертный, Носящий Имя. Но кто знает, сколько лет пролежала эта машинка в щели на старом пирсе?

Атомную батарею к такому чуду мне не достать никогда!

Экран гаснет, и меня захлёстывает бездна отчаяния. Лучше мне умереть!

— Не умирай… — шепчу я, нежно гладя прибор. — Не умирай, пожалуйста… друг…

Вспышка света!

Я открываю глаза, и сквозь призрачное кружение размытых цветных пятен проступает лик моей жены. Пепельное свечение потолка с трудом борется с темнотой, и я вижу портрет Ирочки в основном тепловым зрением. Её глаза сейчас сияют нестерпимым светом.

— Ты чего не спишь? — я говорю просто так, потому как уже знаю ответ. Просто мне надо сейчас что-то сказать.

— Ты знаешь, — Ирочка не намерена развивать эту тему.

Я благодарно улыбаюсь. Да, она страхует меня во время этих невероятных сеансов. Пусть она не Всевидящая, не Грезящая и не Спящая, но она потомственная телепатка, и вполне может в нужный момент правильно прервать сеанс, не дав моему разуму остаться в Запределье.

— Ты видела?

Ирочка не отвечает долго, очень долго.

— Я видела. Я видела всё. Но вот поняла ли?

Её глаза приобретают бездонную глубину. Сейчас ей можно свободно дать лет двести…

— Тут надо думать, Рома. Очень здорово думать.

Стены зала отсвечивают льдистой голубизной, и пол тоже. Вообще зал телепорта сегодня здорово напоминает чертоги Снежной королевы. Интересно, кто тут занимается оформлением?

Сегодня в зале тесно. Нас, отбывающих в служебную командировку на далёкую планету Земля трое, и каждого провожает немало родственников. Две чрезвычайно похожие друг на друга дамы провожают Биана, и я улавливаю — это жена и дочь. Гляди-ка, даже бижутерия имеется, серёжки и бусы-ожерелья… И ногти позолочены, маникюр, что для ангелов совсем уже редкость. Модные дамы.

Рядом с дамами стоит ангел, на полголовы выше Биана — это, я уже знаю, его зять. Кстати, у ангелов большой рост вовсе не приветствуется, в отличии от людей. Здесь это скорее недостаток — чем крупнее ангел, тем труднее ему летать.

А вот рядом стоящая девочка, это его внучка. И у неё самый что ни на есть переходный возраст. Длинные, уже вполне развитые голые крылья утратили детскую гладкость кожи, и похожи на еловые побеги — так густо лезут перья. Через полмесяца эта девочка полетит в свой Первый полёт.

Но все эти мысли уходят куда-то в сторону, потому что я вижу перед собой глаза моей Ирочки.

«Вернись»

«Ну конечно вернусь. Как же может быть иначе?»

«Может, Рома, может. Ты знаешь, как. Но ты вернись. Я больше ни о чём не прошу тебя»

— Он вернётся, — встревает Федя. — Ну куда теперь ему уже деваться?

Длинный мелодичный сигнал, и верхняя полусфера всплывает в воздух.

— Всё, ребята, как говорят люди, долгие проводы — лишние слёзы! — Аина тоже присутствует здесь.

— Давайте, давайте, канал сформирован, — Биан собран и подтянут. — Иолла, не беспокойся, я не Аина. Уж точно верну твоего Рому живым и невредимым, не сомневайся.

Мы втроём размещаемся в камере телепорта, как единоутробные близнецы. Тесновато троим… Сверху опускается крышка, становится темно. Вот интересно, если палец, скажем, или крыло попадёт под эту крышечку, что будет?

«Попробуй, узнаешь» — не улавливаю, чья мысль.

«Крышка не встанет, как надо, и снова поднимется. Канал погасят, телепортацию отменят, а палец тебе вырастят новый» — снова не улавливаю, чья мысль. Но я уже ощущаю, что это шутка.

«Шутка. Датчики нажатия тут очень чувствительные, и крышка отойдёт, не повредив твой палец»

Шипит воздух, вытекая из камеры. Всё?

— С прибытием!

— Нет слов… — папа Уэф разглядывает портреты. — Биан, ты хотел уволить такого работника? Ну и кто ты после этого?

— Самодур, верхогляд и разгильдяй! — отчеканивает Биан. — Вот покончим с «зелёными», сам себя уволю. С формулировкой «за несоответствие занимаемой должности». Уйду в службу очистки водоёмов!

Они все весело смеются, и я смеюсь. Мне хорошо. Мне хорошо вот здесь, с ними. Старшие товарищи мои, боевые товарищи…

— Но на Геннадия и Петра Иваныча они не вышли пока, и это радует, — Папа Уэф тасует снимки, увеличивая их один за другим. Стой!

Уэф улавливает, увеличивает снимок на весь экран. Я разглядываю его. Вот так вот, папа Уэф… С экрана на меня смотрит Катя. Та самая.

…Мёртвый, неподвижный взгляд, медленно оживающий под воздействием моей болтовни. Рука, широким веером рассеивающая мелкие белые таблетки…

…Она разом останавливает взгляд на моём лице, и я слышу мысленно её изумление.

«Роман? Рома?»

«Ты меня слышишь?»

«Да. Да, слышу. Вот мы и встретились, Рома. Выходит, Земля и правда круглая?»…

Уэф внимательно смотрит на меня, улавливая мои мысли.

— Да, Рома. Эта женщина заступила тебе на смену на «точке».

— Ей грозит опасность?

— Им всем грозит опасность, если вы не справитесь, — Уэф кивает на пасьянс из портретов. И не только им, Рома. Вот так вот.

— Биан… — я перевожу взгляд на шефа, и тот улавливает.

— Только для героя-биоморфа. Ладно, Рома, завтра с утра начнём с неё первой. Сейчас мы с Кио и Уином подготовим аппаратуру, а ты отдыхай.

— Да я…

— Стажёр, повторить команду!

— Есть отдыхать! — козыряю я.

— Ну то-то.

— А если тебе не хочется спать или слоняться без дела, Рома, — вмешивается Уэф, — то с разрешения твоего шефа я попрошу тебя об одной вещи. Ты же неплохо водишь автомобиль, так?

— Было дело.

— Ну вот. Тут Пётр Иваныч утром оставил свою повозку, уехал на Чалке. Так ты бы перегнал сей аппарат его владельцу на кордон. Он тебе спасибо скажет. А то все у нас тут заняты.

— Я готов, — я встаю.

— Биан?

— Я не против. Тут глухой лес, притом уже вечер.

— Будет сделано!

Да, давненько я не катался на авто. Сейчас проверим, как она на ходу, дедова «Нива». Крутая, должно быть, машинка-то…

— А можно мне на кордоне задержаться?

Биан с Уэфом переглядываются.

— Погоди… Уж не собрался ли ты ехать до самого кордона?

— А как? — я растерян.

— Да до выезда, до дерева-шлагбаума только доведи! Машина же телепатией и собственной волей не обладает. А дальше она сама доедет, дашь ей задание и всё.

— Сама? — выражение моего ангельского лика стремительно упрощается.

В глазах Уэфа зажигаются знакомые огоньки.