Земное счастье

— Какое?

— Не забегай вперед, Патрик.

— Но ты знаешь?

— Нет, откуда мне знать? Я только догадываюсь.

— Ну и?

Маран посмотрел на него сердито.

— Пойди лучше подумай над предстоящей тебе работой, — заметил он сухо. — У тебя не вечность в запасе.

Мит появился часа через полтора. Он был абсолютно невозмутим. А возможно ли, в принципе, поручение, которое его смутило бы, подумал Дан. Если и возможно, то не это. Маран посмотрел на него вопросительно, Мит кивнул, и Маран крикнул:

— Патрик!

Патрик возник в дверях почти мгновенно.

— Принес?

Мит молча подошел к столу, у которого сидели Маран с Даном и положил на него колье. Довольно сложная конструкция, золотые, а может, позолоченные кружочки, украшенные самоцветами или даже драгоценными камнями, соединенные изогнутыми планочками, крючками, и все это переплетено тонкой золотой цепочкой, сделанной каким-то особым образом, словно из одного куска.

— Сколько даешь? — спросил Маран. — С гарантией.

— С гарантией два, — ответил Мит спокойно.

— А без? — поинтересовался Патрик насмешливо, но Мит ответил серьезно:

— Без — три. Но лучше уложись в два.

— Займись, — приказал Маран Патрику. — А ты иди обратно. На всякий случай. Как только закончим, я тебя вызову по «кому». А как насчет?.. — он встал и проводил Мита до двери, там опять-таки шепотом переговорил с ним и вернулся.

— Все так, как я думал, — сказал он. — Патрик, последнее слово за тобой. Ищи.

— Может, ты скажешь, что именно я должен искать? — спросил тот, но Маран покачал головой.

— Без подсказок. Ищи.

Патрик взял колье и молча ушел к себе. Маран лег на кровать и закрыл глаза, а Дан, предоставленный самому себе, начал было шагать по комнате, но потом подумал, что мешает Марану сосредоточиться, и сел в кресло.

Не прошло и получаса, как Патрик вернулся.

Маран моментально очутился на ногах.

— Уже? — спросил он. — Разобрался?

— Видишь ли, — объяснил Патрик, — в том, в чем можно разобраться с тем, что у нас есть, я разобрался, но в главном — нет. Для этого нужны время и лаборатория.

— Итак?

— Итак, тут действительно есть электронная начинка. В центральной бляшке. Некое устройство, генерирующее поле. Раз. Кроме того, вот эта тонкая цепочка — замкнутая цепь. То есть поле…

— Поле окружает всю голову?

— Да. Только что это за поле…

— А не может оно экранировать какое-то излучение?

— Может.

Маран нажал на «ком».

— Мит, иди за игрушкой. — И когда через минуту Мит появился в дверях, протянул ему колье. — Верни это на место. А сам иди обратно. — Потом повернулся к Патрику. — Зови Артура.

— Вы, наверно, уже тоже догадываетесь, в чем дело, — сказал он, когда все собрались, — но я добавлю еще несколько деталей, чтобы прояснить картину. Ночью, когда я был у мадам… Вы все следили за этим, так?

— Кроме Артура, — сказал Патрик. — Он ушел сразу после тебя.

— Да? — Маран нахмурился, особой охоты пересказывать подробности у него явно не было, он заколебался, но потом все же заговорил: — Боюсь, что ты не поймешь, Артур, если… Ладно. Я пришел туда, мы немного пообщались, в итоге я чуть было не убрался восвояси, но, когда я встал, она испугалась, что я уйду, и сказала несколько слов, которые вынудили меня задержаться. А потом вдруг… нет, это было не потом, а… в общем, все выглядело, как единое целое… — Он посмотрел на Артура и спросил: — Непонятно, да?

— Даже мне непонятно, — отозвался Патрик, — хоть я и сидел перед экраном.

Маран вздохнул.

— Она произнесла несколько слов, которые вы слышали. Ты, Дан и Мит. Она сказала: «Не уходи, не…» Хм!

— «Не уходи, не отвергай меня, я так тебя хочу», — произнес Мит невозмутимо, — и когда ты заколебался, добавила: «Погоди». Это все.

— Для вас — да. Дело в том, что я услышал еще кое-что. И даже немало чего.

— Что именно? — спросил Патрик.

— Я не могу вам этого пересказать. Это нескромно по отношению к ней. Такие вещи вообще не произносят вслух. Во всяком случае, у нас. Но она…

— Произнесла? — спросил Патрик.

— В том-то и дело! Сначала я подумал, что да. Я услышал вслед за этим «Погоди» еще несколько фраз и… Наверно, меня так ошеломило их содержание… впрочем, больше даже форма, нежели суть… что я просто не обратил внимания… Что было на самом деле, я понял только на следующий день. Я был расстроен и зол и… много всего, и ни во что не вникал до той минуты, когда схватил Атиса за горло, а вернее, когда выпустил, и в руке у меня случайно оказалась его цепь. И меня вдруг озарило. Доля секунды, и я все понял. Вспомнил, что и как, расспросил Дана и убедился. Или почти убедился. Дан слышал только те несколько слов, которые только что привел Мит. Но он помнил то же, что и я. После «Погоди» Олиниа подняла руки к шее и словно бы на минуту расстегнула свое ожерелье. И застегнула снова. И именно в ту минуту я услышал слова, которые не произносятся вслух. Все поняли? Добавлю еще, что для проверки я попросил Мита прислушаться к своей даме. Он снял колье, которое принес сюда, и… правда, она спит, потому там, в основном, отдельные слова и обрывки фраз, но…

— И далеко слышно? — спросил Патрик.

— Метра на три, — сказал Мит.

— Понятно. А поле, значит, служит для экранировки.

— А отклонившиеся это те, чьи мысли не прослушиваются, — сказал Дан. — Да, но как это могло возникнуть? Они же обычные люди.

— И откуда электроника, которая генерирует экранирующее поле? — добавил Патрик.

— Что скажешь, биолог? — спросил Маран.

Артур смущенно развел руками.

— Мне трудно даже вообразить себе… Мы ведь ни к чему такому и близко не подошли. Это же какая-то разновидность телепатии. До сих пор я думал, что подобное из области сказок. Или научной фантастики. Единственное, что можно сказать, если это не мутация, то тут поработали генные инженеры. Наследуемый признак. Но как, кто, зачем, каков механизм? Не представляю.

— Ну зачем и даже кто, представить можно, — отозвался Маран. — Видимо, после тех страшных войн и гибели большей части планеты кому-то пришла в голову идея поставить под контроль мысли. Дабы невозможно было скрыть намерения, чреватые новой катастрофой. А кто? Либо какие-то идеалисты-ученые, либо правитель или правители, неважно, кто это придумал, осуществить такой замысел могли только те и другие вместе. Наверно, это было сделано во времена, когда еще сохранялись осколки старой науки. Возможно, вначале экранировки и вовсе не было, но потом они устали от такой жизни и решили, что достаточно прослушивать мысли по подозрению либо регулярно, кто знает. Со временем сама вероятность такого прослушивания могла стать гарантией от дурных мыслей. Недаром же в их кодексе есть статьи о намерениях… А неподконтрольных стали беспощадно отсекать.

— Вот видишь, — сказал Дан. — Я так и думал. Они убивают ни в чем не повинных людей, возможно, среди них есть будущие гениальные ученые, писатели, музыканты…

— Полководцы, — добавил Патрик.

— Может быть! Но это не причина, чтобы их убивать.

— Нет, — согласился тот, — не причина. Не причина даже, чтобы сажать их под замок на целую жизнь. Но я не понимаю… Они ведь отсеивают таких уже в младенчестве. Новорожденных, так? А какие у новорожденного могут быть мысли?

— В словесной форме, конечно, не могут, — объяснил Артур. — Но в виде образов бывают. Звуковых в том числе. Так, во всяком случае, считается. Хотя это вряд ли доказуемо.

— Теперь-то как раз доказуемо, — заметил Дан.

— Да, пожалуй.

— А вы понимаете, как нам фантастически повезло? — спросил Маран. — Мы же ходили тут по лезвию ножа. Повезло с самого начала, что мы решили использовать их моду. На Палевой у нас ведь не было висюлек на шее. А если б мы высадились без этих цепей? Или снимали их?

— Снимали б вряд ли, — возразил Патрик. — Беречь технику — первая заповедь, это же глаза и уши.

— Вот именно! Когда я бросил вызов Горту, у меня мелькнула мысль, не повредить бы технику, и я чуть не снял цепь, мне помешал какой-то импульс, я вспомнил, что никто из дерущихся своих висюлек не снимал, и решил, что это не принято. Были еще моменты…