Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец" (СИ)

- Борьба - условие нашего существования, больше тебе знать не нужно.

'Больше? Да я и это хотел бы забыть. Экая мерзость. Ненавижу начальство. Сволочи бессмертные. Ге́нзу а́йсир'.

- Мне всё ясно, - сказал Игрец, - кроме одной мелочи. Оба факта: наличие пересадочной станции на обитаемой планете и заселение планеты, где есть пересадочная станция, - противоречат Закону.

- Закон - это я. У тебя плохо с памятью?

'С памятью... Это у тебя кое с чем плохо, начальник. Ты - закон, ты противоречишь себе, значит, ты слегка нездоров. Ты болен душевно, начальник, я это запомню. Потому что не совсем ещё беспамятный'.

- Мне всё ясно, - повторил Игрец.

- Хорошо. Записи Циммермана и прочая информация по делу будет отправлена в личный сектор Владимира Ивановича Швеца. Как только занятое мною тело будет дезинтегрировано, ты для системы станешь Швецом Владимиром Ивановичем. Доступ через терминал. - Учредитель указал на терминал дальней связи, сонно мигавший жёлтым глазом на соседнем столе.

- Но нет ведь с Землёй связи, - возразил Игрец.

- Для тебя есть. Вернее будет, когда станешь Швецом.

- Спасибо, Владимир Иванович, - буркнул Игрец.

Учредитель не заметил сарказма, кивнул, собрался встать, но передумал.

- Я получил информат, - сказал он, снова откинувшись в кресле.

'Ну что ещё?'

- Ты будешь смеяться, - сказал Учредитель.

'Не уверен. Что-то с Терраны? Только бы шеф не пронюхал...'

- В терранской колонии зарегистрирована вспышка неизвестной эпидемии. Психические расстройства, суициды. Администрация подозревает, что к этому причастны акуаны. Сообщение получено только что, с опорного пункта береговой охраны - с того, что возле паромной переправы. Администрация приняла решение о зачистке зоны возможного заражения. Ты понимаешь, о чём речь?

Игрец выдержал водянистый взгляд Учредителя спокойно. Всё понятно, ещё бы. Что тут непонятного. Толстый Олаф добрался до опорного пункта, сделал что сказали. Администрация недолго думая решила зачистить. Сравнять с грунтом бар Испанца, мастерские, казармы, рыбацкие коттеджи - словом, всё, что есть в зоне заражения, и даже то, чего там как бы нет. Виноград на окошке Ксении тоже. Плевать, яхта ушла, я видел. Белое пёрышко в бухте... Нельзя об этом. Начальничек прямо впивается взглядом. Проверка лояльности?

- Акуаны? - Игрец хмыкнул. - Забавно. Насколько я знаю терранскую гуманоидную администрацию, зачищать будут с воздуха.

- Ты против? - спросил Учредитель, растянув губы в резиновой улыбке.

- Я воздержался, - Игрец зевнул. - От воздержания голова работает плохо. Подумать только, раскокают бар Испанца и вместе с ним все его запасы скотча. Вот что мне сейчас было бы очень в жилу.

- В комнате релаксации выпивка найдётся. У Швеца неограниченный кредит в 'Гэлекси'; когда я освобожу его персональный профиль, сможешь распорядиться.

- Ну так освобождай быстрее, - лениво проговорил Игрец. - Тело моё мечтает выпить.

Он откинулся на спинку кресла и стал глядеть в потолок. Услышал:

- Алкоголик.

Прощаться с живой куклой Игрец не стал; дождался, пока закроется дверь, понежился минут десять, нехотя выбрался из кресла и подсел к терминалу. Надо было удостовериться, что персональный профиль Владимира Ивановича Швеца свободен.

***

Ксения плохо переносила качку, поэтому не торопилась сойти в каюту. На свежем воздухе лучше. Она посматривала то на пенный след 'Электры', то на сизую полоску берега. Ещё немного, и берег растает в дымке. Спиро покрикивал у себя на копите - слов не разобрать, шумели водомёты. Иногда что-то пищал в ответ Эми. Мальчик в полном восторге - ещё бы! Море! У деда на кокпите автомат! У Ван Хорнов тоже есть автоматы, и теперь это не нужно скрывать! Трепещите, головоногие гады! Ксении было худо, но качка - ладно, качку можно пережить. Как быть с прочим?

- Мама! - крикнул над ухом Эми. - Иди, я покажу тебе. Ма! Ты чего? Там скоро рифы будет видно прямо по курсу. Ты чего, ма?

Не ответила она, не нашла сил. Эми присел рядом. Разве мальчик может понять?

- Ма, мы вернёмся, - сказал Эми. - Мы же не убегаем, а просто... Я бы остался, но папа сказал, что кто-то должен защищать тебя от головоногих.

Она ничего не ответила, и Эми притих, разглядывая кильватер. Они молчали, пока четыре росчерка, таких же белых, как пенный след яхты, не протянулись от самых небес к береговой едва заметной полоске. Вспышка, вспышка. Световая дорожка на воде - от праздничного сияния на горизонте. Багровое зарево. Пятый росчерк, шестой. Совершенно беззвучно.

- Гады, - сказала Ксения.

Эми не сразу понял, что не про головоногих речь. Когда сообразил, кого имеет в виду мать, подумал: 'Папа сказал защищать от всяких'.

***

В предгорной пещере, в десяти тысячах вен на закат от Ми́сы, А́ти Зиайси Акиле́на баюкала в мантии первых своих кла́нир и нежно пела:

Снэй, м'си кла́нир,

Ахмэ́ саве́нир кла́нир

Снэи́л матха́́м,

Эльх эй цуэ́

Пхра не́сна акилу́.

Снэй, м'си кла́нир,

Ахмэ́ ати́уз кла́нир

Ати, Апас

Эт ги́нза кел

Акве́рсу аск сэлу́.

Снэ-лу́ла-лу́ла-лу́ла-лу́ла, пхр-пхр,

А́йсир но Не́ри нхир-нхир,

Верси́р зеса́н

Но не́реан.

Сней, а́минз нереа́н.

Игрец

Первый раунд

Шестиместный лунный челнок прошил облака, в иллюминаторе драконьим позвоночником вытянулась горная цепь. Сверкнула на солнце река - кривой клинок в тронутых ржавчиной ножнах. 'Земля, - подумал Игрец, - как быстро!' Любоваться не стал. Невежливо это - отворачиваться, когда беседуешь с дамой. Это беседа? Одно название. Не собеседник даме нужен был, а слушатель. Трещала без умолку. Поначалу Игрец слушал, пробуя выудить полезную информацию, но очень скоро бросил это дело. Словесная шелуха. Про чьих-то родственников с материнской стороны, их знакомых и знакомых знакомых, погрязших в длинной, запутанной и невероятно скучной истории без начала и конца - в этой истории Лия (так звали попутчицу) вела себя достойно: то ли мешала чьей-то свадьбе, то ли наоборот - устраивала ко всеобщему счастью достойный марьяж. Запутавшись в именах и родственных связях, Игрец отвлёкся, а когда снова хотел подхватить нить, с удивлением обнаружил: речь зашла о животных, которых разводит на какой-то по счёту планете эты Эридана отец Лии. О лошадях.

Правду сказать, когда Лия появилась в проходе между креслами лунного челнока и, стоя против единственного не занятого места, надменно спросила - свободно ли? - в ней самой почудилось Игрецу нечто лошадиное. Непонятно, из чьей памяти подхватил ассоциацию, да и слово 'лошадь' не сразу припомнил, но как вскочило на язык - так и приклеилось. Действительно, девушка средних лет чем-то напоминала лошадь. Говорила поначалу на унилингве, твёрдо выговаривая слова, будто с трудом подбирала нужное и, приискав, вбивала его в собеседника, как гвоздь. На Игреца посматривала с некоторым презрением, но - что поделать? - свободное место в салоне осталось одно, и... Ах, она смирилась с таким незавидным соседством. Обживаясь в кресле, выбранила туроператора, по чьей милости приходится терпеть неудобства; по организации лунной пересадки прошлась особо, такого-де безобразия даже на эте Эридана не водится. Брюзжа, вклеила два или три русских эпитета. 'Ага', - подумал Игрец и отрекомендовался: 'Владимир Иванович', - затем, подумавши, добавил по-русски: 'Швец. Возвращаюсь на Землю'.

Лия мгновенно оттаяла, Игреца назвала Володей, обходиться с ним стала по-родственному, как с двоюродным братом, о чём Игрец вскорости пожалел. Собирался по дороге пролистать второй фолдер дела Циммермана хотя бы мельком, чтоб войти в курс последних событий, но как читать, когда трещат в ухо про каких-то артурчиков и кузин, багратионов и алисий, домашних животных и гостей, валя в одну кучу подруг, жеребцов и предателей. Игрец кивал, глядя в сторону, бормотал: 'Да-да, я понимаю', - вылавливал из мутного потока слов зёрнышки смысла: 'Она никогда не бывала на Земле. Провинциалка. Презирает захолустных обитателей. Ко мне изменила отношение. Из-за языка или потому что сказал, мол, возвращаюсь на Землю? Ждёт от Земли чего-то особенного. А я? Ной оттуда сбежал, но я ведь не Ной. Ждать от Земли мне нечего, почему же я...'