Труллион (Аластор 2262)

«Дочь твоя пришла ко мне по своей воле, я ни о чем ее не просил. Сама принесла кауч, сама меня соблазнила».

Гетман разразился бессвязными ругательствами, Ашмор откликнулся угрозами и страшными проклятиями. Наконец Ванг устал ругаться и приказал сыну закрыть рот. Глиннесу он буркнул: «Я согласен».

Глиннес развязал Ашмора: «Забери труп брата и проваливай».

«Ступай!» — скорбно простонал гетман.

Глиннес подтащил лодку параллельно причалу и перекатил в нее гетмана, как мешок овощей, после чего вернулся домой и позвонил Акадию, но не сумел связаться — ментор отключил телефон. Вернувшись в лодку, Глиннес со всей возможной скоростью помчался вдоль Фарванского рукава, вздымая за кормой расходящиеся пенистые струи.

«Куда везешь?» — прохрипел Ванг Дроссет.

«К ментору Акадию».

Ванг снова застонал, но больше ничего не сказал.

Лодка ткнулась носом в пристань под экстравагантной усадьбой Акадия. Глиннес разрезал путы на ногах гетмана и вытащил его за шиворот на причал. Спотыкаясь и волоча ноги, тот пошел впереди, поднимаясь ко входу. На башнях усадьбы зажглись ослепительные прожекторы — Глиннес отвернулся и зажмурился. Из громкоговорителя послышался резкий голос Акадия: «Кто идет? Назовитесь».

«Глиннес Хульден и Ванг Дроссет. Дайте пройти!» — прокричал Глиннес.

«Закадычные приятели — чудеса в решете! — голос ментора звучал, однако, не удивленно, а раздраженно и презрительно. — Разве я не просил сегодня меня не беспокоить?»

«Срочно требуются ваши профессиональные услуги!»

«Тогда проходите».

Когда они поднялись к дому, входная дверь распахнулась, и наружу вырвался поток света. Глиннес протолкнул гетмана перед собой и зашел внутрь.

Появился Акадий: «В чем состоит срочное дело?»

«Ванг Дроссет решил пояснить обстоятельства гибели Шайры», — ответил Глиннес.

«Понятно, — кивнул ментор. — У меня гость. Надеюсь, составление бумаг не займет много времени».

«Дело чрезвычайной важности! — настаивал Глиннес. — Необходимо соблюсти все формальности».

Акадий не ответил, но жестом пригласил их в кабинет. Глиннес разрезал путы, связывавшие руки гетмана за спиной, и протолкнул его вперед.

В кабинете ментора царил сумрачный покой. Тихим розовато-оранжевым пламенем в камине горел сухой плавник. Перед камином стояли два глубоких кожаных кресла — из одного поднялся человек, поздоровавшийся с новоприбывшими вежливым наклоном головы. Глиннесу приходилось внимательно следить за гетманом, в связи с чем он мог уделить незнакомцу только несколько мимолетных взглядов. Гость Акадия производил впечатление человека среднего роста без бросающихся в глаза особенностей, в костюме ничем не примечательного покроя.

Акадий, по-видимому, припомнил события предыдущего дня, и к нему вернулось какое-то представление об учтивости. Он обратился к своему гостю: «Разрешите представить вам Глиннеса Хульдена, моего давнего соседа, и... — Акадий заставил себя сделать подобающий жест — ...Ванга Дроссета, представителя расы чужеземцев-кочевников, известной под наименованием «треваньев». Глиннес и Ванг Дроссет, рад случаю познакомить вас с человеком широчайшего интеллекта и недюжинной эрудиции, почтившим своей любознательностью наш глухой уголок Скопления. К вашим услугам — Риль Шерматц. Судя по нефритовому фермуару, он происходит с планеты Бальмат. Не так ли?»

«Завидная наблюдательность, — ответил Шерматц. — В самом деле, я хорошо знаком с обычаями Бальмата. Но в остальном вы мне льстите — я не более чем странствующий журналист. Ни в коем случае не хотел бы мешать выполнению обязанностей ментора. Если дело носит конфиденциальный характер, я предпочел бы удалиться».

«Не вижу причин, по которым ваше присутствие было бы неудобно, — стараясь не уступать приезжему в вежливости, ответил Глиннес. — Пожалуйста, не беспокойтесь». Повернувшись к Акадию, он объявил: «Будучи извещен о том, что вы являетесь полномочным ментором, небезызвестный Ванг Дроссет желает предоставить и заверить в вашем присутствии сведения, разъясняющие состояние прав собственности на острова Амбаль и Рэйбендери». Глиннес кивнул гетману: «Говорите».

Ванг Дроссет прокашлялся: «Шайра Хульден, подлый похабник, приставал к моей дочери. Подсунул ей кауч и пытался изнасиловать. Я его застал за этим занятием и, защищая свою собственность, ненароком отправил к праотцам. То есть убил, если вам так приспичило. Вот и все, чего еще надо?» Последние слова, сопровождавшиеся тихим рычанием, были адресованы Глиннесу.

Глиннес спросил у Акадия: «Служат ли его показания неопровержимым доказательством смерти Шайры?»

Ментор обратился к гетману: «Клянетесь ли вы призраком своего отца, что сказали правду и ничего, кроме правды?»

«Да, — буркнул Ванг Дроссет. — Учтите, я защищался!»

«Прекрасно, — кивнул Акадий. — Добровольное признание выслушано уполномоченным ментором в присутствии двух свидетелей. Следовательно, признание имеет юридическую силу».

«В таком случае будьте добры позвонить Люту Касагейву и прикажите ему освободить мою землю!»

Акадий погладил подбородок: «Ты собираешься вернуть ему деньги?»

«Деньги он должен востребовать с того, кому он их уплатил — с Глэя Хульдена».

Ментор пожал плечами: «Разумеется, я вынужден рассматривать такое посредничество как профессиональную услугу, предоставляемую за соответствующую плату».

«Я ничего другого и не ожидал».

Акадий подошел к телефону. Ванг Дроссет топнул сапогом: «Со мной вы свои делишки закончили? Сегодня в таборе будет великий траур — и все из-за Хульденов!»

«Себе скажи спасибо! — огрызнулся Глиннес. — Сколько раз вы пытались меня убить? Хочешь, чтобы я все рассказал? Забыл, как вы меня ограбили и оставили в грязи на съедение мерлингам?»

Мрачно опустив голову, Ванг Дроссет прошествовал к выходу, но у самой двери обернулся и выпалил: «Как бы то ни было, все по справедливости! Ты нас опозорил, ты и твои соплеменнички — обжоры и похабники, все как один! Только и знаете, как под юбку залезть! Как бы нажраться да в кустах покувыркаться! Ничего другого у вас в мыслях не бывает! А ты, Глиннес Хульден, лучше мне не попадайся — другой раз тебе не повезет!» Гетман вышел и хлопнул дверью.

Лицо Акадия брезгливо вытянулось: «Смотри, он еще возьмет и смоется в твоей лодке. Опять лишние расходы».

Стоя в дверном проеме, Глиннес провожал глазами грузную фигуру гетмана, вперевалку поднимавшуюся по тропе, огибавшей усадьбу: «Сегодня он ничего красть не будет, ему не до того. Вернется кружным путем по Верлетскому мосту. Так как насчет Люта Касагейва?»

«Касагейв не отвечает, — пожал плечами Акадий. — Тебе придется отложить торжество».

«Тогда придется отложить и оплату ваших услуг, — Глиннес вернулся в кабинет. — Посыльный нашел к вам дорогу?»

«О, да! — Акадию не терпелось вернуться к более приятному разговору. — Признаться, у меня камень с души свалился. Рад, что дело закончилось ко всеобщему удовлетворению».

«В таком случае вы не откажетесь предложить мне чашку чаю? Или ваши дела — не для посторонних ушей?»

«Выпей чаю, если тебе так хочется, — нелюбезно отозвался Акадий. — Наша беседа носит самый общий характер. В частности, Риль Шерматц интересуется фаншерадой. Его поражает то, каким образом на планете изобилия и благоденствия, подобной Труллиону, могла возникнуть секта, предъявляющая к себе и к другим столь суровые требования».

«По всей видимости, Джуниус Фарфан выполняет функцию катализатора, — заметил Шерматц. — Или можно предложить более удачную аналогию. Представьте себе перенасыщенный раствор. С первого взгляда жидкость кажется неподвижной и прозрачной, но одного микроскопического кристалла достаточно, чтобы вызвать бурное выпадение осадка».

«Поразительная ясность мышления! — заявил Акадий. — Позвольте налить вам капельку чего-нибудь покрепче».

«Почему нет? — Шерматц вытянул ноги поближе к огню. — У вас тут очень удобно».

«Да, да, будьте как дома!» — ментор оживленно отправился за бутылкой.