Поп и пришельцы

ейчас идет спать, полночи просидел над книгой доктора Кармайкла.

Его, как и Опарина, мучило ощущение близости разгадки. Нудный труд калифорнийского профессора был создан в конце XXI века, в пору очередного бума, когда Америка погрузилась в дразнящий ужас инопланетного сексуального насилия. До России вал докатился спустя тридцать лет. Тогда же, видимо, был сделан перевод бестселлера 2095 года «Тысячелетний опыт контакта».

«При слове «инопланетяне» многие из нас мысленно пожимают плечами, привыкнув в силу воспитания и предрассудков в обстановке неверия и обскурантизма, отбрасывающими в сторону любую новую, противоречащую привычному укладу, гипотезу…» – так начиналось обращение к читателю.

Стиль текста навел отца Германа на неожиданную мысль. Он перевернул книгу и посмотрел выходные данные. Издательство называлось «Шар запредельного», юридический адрес – город Вологда, ул.Генерала Ратманова, 6. В Вологде не было такой улицы. И генерала такого в российской истории тоже никогда не было.

Из этого следовало, что книгу на свой страх и риск состряпали какие-то энтузиасты. Вероятно, местные – вологодские или даже шекснинские. Вряд ли они сочинили ее сами – стиль даже не говорил, а вопиял о переводе.

Нужно будет спросить Гувыртовского о том, где он купил ее. И когда.

Тираж указан не был – вряд ли большой, но явно больше одного экземпляра. Интересно, у кого еще есть такая. Если только она не отыщется в здешней библиотеке.

Отец Герман погасил лампу, посидел немного в темноте и пошел спать.

Следующий день начался для отца Германа, как всегда, рано утром. После плохо проведенной ночи он выпил много кофе, и теперь у него неприятно бухало сердце, как будто помещенное не в груди, а среди пустоты большого полкового барабана.

Отец Герман услал матушку в «стекляшку» за продуктами, а сам вытащил из тайника страшные опаринские снимки, добавил к ним один из вчерашних, разложил на столе при солнечном свете. Открыл книгу Гувыртовского. Предположение Ивана Петровича, при всем его кажущемся неправдоподобии, обладало глубинной логикой. Жаль только, что отцу Герману ни в малой степени не было свойственно безумие Гувыртовского. Вспомнилась вдруг учительница математики, маленькая, злая, как оса, и очень глупая. «Л-логика! – с наслаждением говорила она, сильно налегая на букву «л». – Л-логика, дети!» Но это заклинание не помогало ни ей, ни томящимся ученикам.

Итак, будем мыслить логически. Предположим, в поярковской библиотеке имеется экземпляр этой книги. Естественно, ее брали почитать – хотя бы в те месяцы, что она провела на стенде «Новинки». Это ничего еще не доказывает. И все-таки стоит туда наведаться.

Отец Герман вышел из дома, по-хозяйски оглядел грустный, мокрый после ночи садик и голубенькое небо над ним. Хорошо бы такой день провести в созерцании, в чтении.

На дороге показался велосипедист. Он спешил и старался, неумело вертя педали и дергая рулем. Затем перед ним неожиданно выросла старая береза в три обхвата. Ее толстая, как доспех,