Нф-100: Уровни абсурда (СИ)

Петро, скрипнув зубами от злости, ничего на это не ответил...

* * *

Мурзик отвлек Петро от горьких мыслей.

- Надо же, до чего докатились, - сказал он, затушив окурок в земле. - На прошлой неделе я ходил к гаубичной батарее, которая стоит за нами. Там у меня земляк один служит. Точнее - служил... Его недели три назад послали в составе погрузочной команды на станцию получать снаряды. В станционном буфете он купил водки и нажрался, как суслик. Потом вышел на перрон и стал орать гимн Советского Союза. Надо же, накрыло как... Проходившие мимо военные (бес их знает, из какой части, вроде бы из бандеровского батальона "Жмеринка") принялись его вязать. Он начал отбиваться, и они его просто взяли и пристрелили... Вот так вот - просто... Взяли, и...

Мурзик затих, глядя в стенку окопа. Потом вздрогнул и принялся рассказывать дальше:

- Так вот. Смотрю, одно орудие в батарее палит непрерывно. И, самое интересное, - рядом с ним стоит толпа гражданских людей. Даже бабы там были. Спросил у одного солдата, пробегавшего мимо, куда оно лупит? Знаешь, что мне ответил твой соотечественник? Он сказал, что дочка одного из заместителей министра обороны организовала экскурсии. Приезжают, в-основном, из Киева, матери городов русских. Стоимость путевки - пятьсот баксов. Плюс, каждый выстрел из гаубицы - сотня. Стреляют лично. Народ развлекается, а снаряды уносятся в город. Я такое первый раз вижу. И могу сказать, что ваше новопостроенное государство долго не просуществует. Поверь мне. Если жизнь людская измеряется сомнительным удовольствием от производства выстрела из тяжелого орудия, то такая мера приведет только к одному последствию - вы сами себя сожрете. И никакие американцы в этом особо не виноваты...

- Слушай, Кот, а какое у тебя образование? - поинтересовался Петро.

- Я астроном, - ответил Мурзик. - Учился в одном из ВУЗов Екатеринбурга. Там дешевле было, чем в Москве.

- Что ж ты не по специальности работаешь?

- А кому в Грузии сейчас нужна астрономия? - спросил Мурзик. - Она нужна там только для пересчета денег во время инфляции. Кстати, в вашей Украине тоже пора принимать в казначейство работников моей специальности, так как курс гривны растет в астрономической пропорции к доллару. И еще вырастет. Тогда вам потребуется не астроном, а мусоросжигатель, которому совсем не нужно высшее образование. Бросай деньги в печку и все дела...

Петро вдруг охватила вселенская тоска, и он понял, что подсумок с магазинами под задницей совсем не спасает его от холода. Москалюк взглянул на Мурзика, сидевшего на голой земле и ему почему-то стало жалко астрономического солдата удачи. Он достал из пачки две сигареты и, протянув одну из них грузину, сказал:

- Держи, Кот. Видишь, как распорядилась нами судьба. Ты - никому не нужный астроном. А я - такой же неугодный миру учитель музыки. И лишь войне мы необходимы до крайности! Без нас война не чувствует себя войной.

- Хрена с маслом! - воскликнул Мурзик, с благодарностью беря сигарету. - Дело не в профессии. Войне по барабану, кто ты есть. Войне важен сам барабан. А кто в него стучит, ей по-фигу. Вот поэтому - самый лучший выход из ситуации, в которой оказались мы - сдаться к чертовой матери в плен. И чем скорее, тем лучше. Я уже навоевался в вашей чокнутой стране. Поеду лучше в Сомали. Там, в кого ни стрельни, все равно в негра попадешь. Кто мне они? Негры как негры... А здесь вы стреляете в самих себя. Ну вас всех к черту!

Мурзик встал на ноги, закурил сигарету и вдруг, вспомнив что-то, резко сел обратно.

- Слушай, Петруха, - сказал он. - Давай вскроем твой пластиковый пакет. Ведь интересно, что один поп другому пишет. Все равно мы в Донецк никак не попадем, потому что сдадимся луганской милиции... Здесь же, в Донбассе, все русские охохлячились до крайности. Типа: моя хата с краю - ничего не знаю. Донецкая республика существует отдельно от Луганской. Даже ежу понятно, что воевать лучше вместе. А здесь - каждый на себя одеяло тянет. Вон, Крым проявил единство, уже в составе России. Попробуй, тронь, не то, что без зубов, без яиц останешься... Поэтому, сдавшись луганским колхозным пацанам, ты в Донецке никогда не окажешься. В связи с этим предлагаю вскрыть конверт, иначе его отберут при обыске и ни ты, ни я ничего не узнаем...

Петро с досадой вспомнил, что проговорился Мурзику о конвертике еще месяц назад. Тогда можно было купить водку где угодно, и они с грузином крепко пили по какому-то не совсем ясному поводу. Но теперь доводы Мурзика были убедительны, и Москалюк решил поддаться им.

Тем более, он еще в Киеве, перед отправкой в зону так называемой антитеррористической операции, говорил отцу Пафнутию, что может не попасть в Донецк, так как не знает, куда его пошлют. На что Пафнутий заявил, что Донбасс маленький, и оказаться в Донецке можно запросто. Надо только чаще стрелять и смелее бегать в атаки...

Петро достал из кармана пластиковый конвертик. Мурзик тут же отобрал его и заявил:

- Дай я! Вскрывается с легкостью.

Он вытащил из кармана складной нож и отрезал им одну из кромок. Москалюк выхватил у него из рук уже открытый конвертик и достал из пластика сложенный вчетверо лист обычной бумаги. Мурзик, жадно блестя глазами, тут же навис головой над разворачиваемым листом. Петро посмотрел в бумагу и обомлел. По всей поверхности листа в цветном изображении красовался его зад с выгравированным на нем американским флагом. Внизу страницы корявым почерком было написано: "Серапиоша! Видал, как ныне паства развлекается?".

Мурзик заржал как конь. Петро же испытал испуг. Он сел на подсумок и отбросил в сторону ненужный более листок. У него тут же возникла догадка, что дрянной отец Пафнутий воспользовался его моральной незащищенностью во время исповеди с последующим сниманием штанов, и подло сфотографировал объект исповедования с помощью мобильного телефона. В голове брезжила лишь одна спасительная мысль - Мурзик не знал, что на листке отпечатан именно зад Петро.

Грузин подобрал листок и, разглядывая его, веселился от души. Он, смеясь, говорил:

- Вот как люди развлекаются! Это какой же педик поделился своим сокровищем с попом? И именно этот снимок твой хваленый отец Пафнутий велел передать какому-то священнику в Донецке? И ты хранил его, как самое дорогое на свете? Ха-ха-ха! Вот это клоунада! Погоди, как там зовут этого получателя? Отец Серапион? Отличное змеиное имя! Я всегда знал, что попы - те еще юмористы!

Мурзик продолжил хохотать, хлопая руками по своим тощим коленкам. Петро, совсем неожиданно для себя, присоединился к нему. Они смеялись хором. До слез. До икоты. И в эти минуты Москалюк вдруг понял, что флаг на ягодицах совсем не повод для того, чтобы чего-то постоянно бояться. Нужно просто быть собой. И все. И никакое ущербное состояние тела не сможет мешать жизни. И не надо сетовать на какой-то немодный в нынешнее время аккордеон или ненужную профессию астронома. Надо просто жить. Жить в мире с собой и другими людьми...

Петро спросил:

- Когда сдаваться будем?

- Завтра, - ответил Мурзик.

- Может, лучше сейчас перебежать?

- Не, в темноте грохнуть могут. Подумают, что разведчики.

Мурзик похлопал себя по карманам и опять вопросительно взглянул на Москалюка. Петро достал многострадальную пачку и выдал приятелю сигарету, не забыв при этом себя.

Грузин, затянувшись, сказал:

- Завтра они начнут наступление. Сначала перебабахают наши позиции "Градами", а потом тихонько, излишне не нарываясь, пойдут пешком. Они не боятся погибнуть, и потому в ближнем бою имеют преимущество. Им деваться некуда. Если ваше бандеровское воинство победит, то им - не жить. И они это прекрасно понимают. И понимают то, что не жить их семьям. Поэтому сражаются до последнего человека. Это их земля. И они либо умрут, либо будут жить так, как им хочется. Я им сочувствую. Но все они слишком, как бы это выразиться, шепелявы, что ли...