Последняя загадка тунгусского метеорита

12

Заключительную стадию полета наблюдали двое местных жителей, пробиравшихся по заваленной снегом дороге, по глубоким колеям, оставленным тракторами. Приземление Сальвадора было эффектным: недалеко от полуразрушенного сарая на склоне холма возник снежный вихрь наподобие маленькой лавины и покатился по направлению к дороге, увеличиваясь в размерах и окутываясь облаком снежной пыли. Наконец пыль улеглась, и прямо у обочины из снега вылез Сальвадор, совершенно целый, но растрепанный. На пути его движения даже не попалось прошлогодней сельхозтехники, которая виднелась из-под снега в разных местах среди высокого желто-коричневого бурьяна. Сальвадор с отвращением представил себе череп, разбитый о борону, отвернулся от холма и стал рассматривать свидетелей полета. Старик в ватнике и обтрепанной шапке и молодая женщина или девушка в аналогичной одежде. Сальвадор откашлялся, выплевывая снег, и хриплым голосом проговорил:

- Авария.

- Самолет? - спросил старик. А где же он?

У девушки в глазах появилось любопытство. Сальвадор машинально оглянулся по сторонам и ответил:

- Хрен его знает.

Самолет мог упасть где-то рядом, а мог и просто развалиться на части еще в воздухе. Сальвадор вспомнил, как при аварии ИЛ-86 под Гомелем на потеху колхозникам с неба падали голые бабы. Здесь потехи было меньше, но она может начаться в любой момент, если эти люди разнесут новость по всему селу.

- Село близко? - спросил Сальвадор.

- Вы сможете идти? - спросила в ответ девушка.

- Вполне. Меня зовут Сальвадор.

- Меня Лена.

- Василий Иванович, - сказал старик.

Уже почти совсем стемнело. Небо и поля изменили цвет на темно-фиолетовый, и Сальвадор впервые за сегодняшний день почувствовал мороз. Возникшее в воздухе чувство комфорта не пропадало. Несмотря на мороз, фиолетовые поля казались уютными, воздух густым и теплым, а лицо девушки красивым. Сальвадор не знал, красиво ли оно на самом деле. Видимо, уже начиналась реакция на перенесенный шок. Неизвестно, в какой форме она выразится. Может быть, он просто заснет на пару дней, а может быть, у него сотрясение мозга или еще какая-нибудь гадость. Он засунул руки в карманы и с удивлением обнаружил, что деньги на месте. Правда, портфель с остальным барахлом упал не прямо к ногам, а где-то еще.

- Вы можете мне помочь?

- С вас пол-литра, поужинайте с нами. Куда вы сейчас пойдете на ночь глядя?

Сальвадор перелез через наваленную на обочине гряду снега, и все, не торопясь, пошли к виднеющимся вдали хатам. Дорога была наезженной, в любой момент могли появиться попутчики, и Сальвадор попросил:

- Если можно, никому не говорите про меня до утра. Мне нужно отдохнуть.

- Хорошо. А нам вы расскажете? - спросила девушка.

- Вам расскажу.

По дороге Сальвадор узнал, что автобус в село не ходит. Он объяснил своим попутчикам, что завтра утром ему нужно ехать домой, так как в городе наверняка будут знать об аварии самолета. Оказалось, что железная дорога недалеко, и утром туда можно добраться на попутке. Они вошли в средней паршивости хату, состоящую из проходных комнат, где, к удовольствию Сальвадора, не оказалось хозяйки. Она пошла по соседям, как объяснил хозяин, и поужинали они втроем. Сальвадор попытался дать деду денег на пол-литра, но тот отказался и достал свою. Сальвадор выпил чаю с самогоном вместо ликера и перестал бояться реакции на перенесенный шок. Девушка оказалась не местная, а вызванная из города ветеринарша, и действительно очень красивая. Звать хозяйку Василий Иванович, помня просьбу Сальвадора, не стал, и вскоре выделил ему постель в первой от наружной двери комнате, и Сальвадор с удовольствием остался один и начал анализировать результаты сегодняшнего дня.

13

Он лежал с закрытыми глазами и соображал, правильно ли он поступает сейчас. Действительно, немедленно добираться до железной дороги по темноте и морозу смысла не было. И у этих двоих было бы развлечение на вечер: ходить по соседям и рассказывать удивительную новость. Если даже самолет и упал неподалеку, при теперешнем раскладе это только отвлечет от Сальвадора внимание по крайней мере до завтра. Что процесс изведения Сальвадора будет возобновлен, Сальвадор не сомневался. Все выглядело так, как будто в пилотской кабине был заложен фугас объемного взрыва - технология, практически недоступная для террористов из числа пассажиров. Принцип действия этой штуки состоит в подрыве взрывчатки, распыленной в воздухе. При использовании таких фугасов не спасает даже танковая броня. Сальвадор уцелел именно благодаря мощи взрыва, разрушившего полностью всю переднюю часть фюзеляжа. Кто-то действовал наверняка - настолько наверняка, настолько возможно, и явно имея доступ к аэродромным службам. И опять, как и в случае с заметкой, Сальвадора удивила искусственность, вычурность ситуации: вполне можно было, например, воткнуть в Сальвадора нож в тамбуре электрички, по дороге в аэропорт или просто выдернуть его из толпы и завести куда нужно. Во всяком случае, дня три у него в запасе, скорее всего, было, и стоило рискнуть съездить домой в общагу и взять теплые вещи и документы. Сальвадор понимал, что безответственное чтение журналов открыло в его жизни новый этап.

14

Постепенно он заснул, но часть сознания продолжала бодрствовать, как у диких зверей. Теперь это свойство будет оставаться с ним всегда. Краем уха он слышал какое-то (безопасное) хождение, разговоры, и понял, что пришла хозяйка. Немного погодя в комнату вошла Лена и стала возиться возле кровати у противоположной стены. Сальвадор догадался, что постояльцы помещаются в первой от двери комнате, хозяева в середине, а последняя комната парадная. В комнате было совершенно темно, и Сальвадор смотрел на Лену без всякого стеснения. Сначала был слышен тихий шорох стягиваемого платья, потом шум прекратился надолго, но Лена не ложилась, и Сальвадор понял, что она тоже смотрит на него. Сальвадор сел в кровати на коленках и позвал шепотом:

- Лена.

- Иди сюда, - шепотом ответила она.

Сальвадор, бесшумно ступая босиком, направился на голос. Глаза его уже немного привыкли к темноте, и он смог различить тонкую белую фигурку Лены и два темных пятна сосков. Лена была такого же роста, как и Сальвадор. Приблизившись, он увидел, как блестели у Лены глаза, какой у нее тонкий живот, с валиком вокруг пупка. Она первая дотронулась до Сальвадора прохладными руками и провела ладонями у него по ключицам, по ребрам, усиливая прикосновение, и вдруг очень быстро и бесшумно присела, целуя его. Дальше было все самое лучшее и необычное. Скоро они совсем забыли, что за дверью хозяева, но те, наверно, напились и заснули - Лена и Сальвадор возились, шептали, и никто им не мешал.

Так они любили друг друга еще очень, очень долго и наконец заснули, а когда под утро за окном забрезжил первый свет, Лена снова разбудила Сальвадора, и, сидя на коленях сбоку от него, выпрямившись так, что темные волосы открыли лицо и упали на плечи, сложила лодочкой ладони и сказала:

- Тебе не нужен талисман от суеты. Я дарю тебе талисман от покоя. Уже утро, и тебе пора уходить.

И она сильными пальцами засунула в ладонь Сальвадора какой-то угловатый теплый предмет, который Сальвадор так и не выпускал из руки, пока не вышел из дома, из поселка, и не скрылся за деревьями ближайшего, уже начавшего розоветь под утренним солнцем перелеска.

15

Талисман оказался обломком минерала, похожего на магнитный железняк. Как и железняк, он был слоистым и при первом взгляде казался черным, но на самом деле состоял из множества блестящих кристалликов или чешуек. Только у железняка блеск кристалликов совсем светлый, а здесь он имел еле заметный голубоватый оттенок. И сами кристаллики были чуть-чуть больше, чем у железной руды. Сальвадор засунул камень в карман куртки, огляделся по сторонам и быстро пошел по наезженной дороге, удаляясь от поселка. Было еще очень рано, и Сальвадору не встретилась ни одна машина. Вскоре вдали показалась высокая тонкая труба котельной и покрытые инеем дома другого поселка, где были железнодорожная платформа и автостанция. Сальвадор побродил вдоль пустой составленной из дырчатых бетонных перекрытий платформы. Никакого расписания нигде не было, только сбоку виднелась небольшая хатка или сарай, скорее всего, запертый. В любом случае рваться туда не стоило. Пришлось мерзнуть в железном павильоне у окошка автокассы, пока не подошел автобус и вышедший из кабины водитель, размахивая бумагами, не направился к служебному входу. Очередь насторожилась и приготовилась к бою. Сальвадор стоял, прислонившись к стенке у кассы, согласно технологии. И согласно технологии, между ним и стоящими спереди и сзади не было пустого места, все были плотно притиснуты друг к другу. Сбоку на Сальвадора слезящимися глазами смотрела старуха в теплой, но драной одежде. Она лепилась к очереди, ожидая, когда между стоящими хотя бы на мгновение образуется щель, и морда ее с поджатыми губами сохраняла упрямое выражение. Сальвадор продолжал размышлять о технологии: интересно, что в уличной давке следовало вести себя противоположным образом, стараясь держаться подальше от стенок и оград. Самое безопасное место во время всяких митингов, выходов с футбольных матчей и панических бегств как раз середина толпы. При этом главное не упасть, чтобы не быть затоптанным. Впрочем, такие ситуации Сальвадору не встречались. Заходить сбоку кассы в обход Сальвадор не хотел, чтобы его не запомнили. А уехать надо было обязательно, и как можно незаметнее. Если билетов не будет, следует залезать в автобус в неофициальном порядке. Если ничего не получится, придется линять из этих тихих мест пешком, но в этом случае будет потеряно много времени. И придется становиться бомжем прямо сейчас, в этой вот хилой курточке и без малейшей стартовой позиции. Кассирша выписывала билеты медленно, как будто никакого расписания не существовало, и не было видно, сколько еще свободных строчек осталось в списке. Сальвадор получил свой билет и, скользя по накатанному, в подтеках масла, снегу, залез в автобус. Водитель милостиво впустил всего трех левых пассажиров - по числу досок, которые нужно было положить поперек прохода, захлопнул перед носом у оставшихся дверь и сразу тронулся с места. Снова перед глазами Сальвадора очутился замызганный чехол кресла, но сидящих спереди не было видно - кресла в автобусе были выше, чем в самолете. По проходу протиснулся контролер, проверяя билеты, автобус выехал на шоссе, а Сальвадор заснул. Дальше он добирался поездами, пропитанными запахами плохого угля, носков и туалетов, грохотом заплеванных тамбуров, матерщиной и невнятным мычанием пассажиров, ковыряющих грязными пальцами яичную скорлупу. Вагоны были старыми, но прочными, всюду виднелись аккуратные головки хорошо завинченных толстых шурупов, перегородки держались крепко, не скрипели и не шатались, и нерушимо стояли боковые подножки для залезания на верхние полки - как раз на уровне глаз сидящего на нижней полке пассажира. Сальвадор был уверен, что эти поезда послевоенных лет, сделанные на танковых заводах Урала или заказанные в Германии - последние, и ему было интересно представлять себе вид железных дорог в те времена, когда и эти добротные вагоны износятся и осядут на боковых путях станций, а сами пути заржавеют и зарастут травой. А когда поезд ранним утром наконец остановился на знакомом перроне возле малолюдного вокзала и Сальвадор, вдохнув морозный чистый воздух, посмотрел на покрытые инеем деревья и на панораму небольшого города, лежащего в долине реки, он на миг представил себе, что это обычное возвращение из командировки, без всяких приключений. Может быть, так оно и было. Сальвадор проехал весь город в пустом в этот ранний час троллейбусе и вышел на конечной остановке. За общагой уже начинались поля. Автостоянка возле входа была пуста. Вахтерша поздоровалась, как обычно. Только навстречу по лестнице с верхних этажей спускалась заспанная общежитская девица в халате, с синими от холода ногами. Сальвадор прошел по короткому коридорчику и увидел, что дверь его комнаты приоткрыта. На корточках перед тумбочкой Сальвадора сидел незнакомый плотный человек и аккуратно вынимал из тумбочки вещи. Он глянул на Сальвадора, вскочил, ленинским жестом засовывая руки куда-то под мышки, и тут же лицо его сначала побурело, потом побелело, и он рухнул на пол посреди комнаты, загребая ногами. Сальвадор подошел поближе и взглянул гостю в лицо. Это был тот самый московский попутчик.