Чудовище (СИ)

- Здесь покоится мой самый близкий друг, тот человек, который был для меня смыслом жизни. Его звали Алекс фон Гарроут. И он умер четыре года назад. Я... Это я был виноват в его смерти.

И положив на надгробие цветы, красные кхмерские гвоздики, на солнце горящие кровавыми рубинами, отошел чуть в сторонку. Затем, словно через силу и вынужденно, но с решительностью в голосе, начал объяснять.

А дальше Скай услышал то, что не должен был господин рабу своему, пусть и бывшему, рассказывать. Такое только действительно близким можно было говорить, тем, кто бы боль твою понял и не осудил, а разделили эту боль. Эрик, глаза прикрыв, говорил долго.

И о том, какими близкими они были с Алексом, и о том, что Эрик обещал и делал для него и о последних мгновениях.

Об этом Эрик говорил, действительно, через силу. Трудно. Да, ему слишком трудно было. Не выдержал Скай, хоть и понимая, перебивать рассказ не в праве, но поддержать-то должен был. Без слов за руку взял. Осторожно пожал. Хоть так пытаясь передать, что рядом и готов разделить все то, что Эрика тревожило.

А Эрик, договорив, тоже к руке Ская прикоснулся.

Слезы на глазах у Эрика были.

Да. Больно получилось. Как кожу по живому сдирать. Но надо было выговориться, надо было рассказать.

А когда уходить собирались, с пожилой парой на выходе столкнулись. Эрик побледнел слишком, голову опустил. И поздоровался... с бароном и баронессой Гарроут.

Седоволосый мужчина замер, остановившись. Женщина отошла чуть в сторонку.

Эрик извинился. Скай видел, что сложно сейчас Эрику. Но вот тут-то не вмешивался. Только Эрика ответственность была.

А пожилой мужчина, хоть и замер на несколько минут, все же к Эрику подошел и обнял.

- Я знал, что встречу вас сегодня, молодой человек. Вы же еще ни разу не пропустили день рождения нашего сына.

- И не пропущу. Я помню всегда об Алексе, дон Гарроут.

- И это я тоже знаю. Я смотрю, вы почти выздоровели? Я рад за вас, Эрик. Вы молоды и... жизнь продолжается. Хоть я и слишком был сильно зол раньше, но... вы же знаете, время лечит. Да и Алекс хотел бы, чтобы так или иначе мы общались. Здесь хорошо. Красиво и умиротворенно. Алекс любил такие места - тисы и клены. Простите, но мы должны еще с женой поздороваться с сыном. И... приходите в гости. Я буду рад вас видеть, Эрик...

Мужчина не дождался ответа и, взяв жену под руку, поспешил к мемориалу.

А Эрик еще несколько минут с места тронуться не мог.

- Это родители Алекса и... они меня ненавидят, - наконец произнес он.

А вот это не было правдой. И Скай так и сказал - не утешая, а просто констатируя факт.

- Неправда. Я знаю, как ненавидят. Особенно родители. А они... Они еще сердятся, но...

Они простили вас. И им жаль, что так все получилось. Дон Гарроут искренне приглашал в гости. Это тоже я видел. Они простили - вот, что правда.

Эрик плечами пожал. Хотел бы, чтоб так и было. И, может, даже в душе на это и надеялся.

Да и мечтал-то больше всего на свете об этом.

Но то, что сказал Скай, понравилось. Значит, понял Эрика. Значит, почувствовал, насколько тяжело было. И не осталось тайны.

После мемориала пообедали в маленьком приморском ресторанчике с минимумом посетителей и максимумом свежих морских деликатесов. Эрик вино заказал белое под рыбу и креветки, надо было и вольную отметить, и день рождения Алекса.

Все совместили.

На пляж не успели. Но вот посмотреть закат - это уже Скай настоял.

Эрик, глядя на Ская, понять пока не мог, что с ним происходит. Неправильно на все парень реагировал. Точнее, не так, слишком эмоционально, слишком ярко.

Будто... Будто выполнить пытался в течение дня то, что хотел слишком долго. И о закате Скай просил так, будто это последний закат в его жизни должен был быть.

Уходя из ресторана, Эрик вдруг о странном утреннем нищем вспомнил (рядом на набережной похожие оборванцы шатались), и спросил у Ская о Рамзи с Сиерры.

Просто спросил, именно, чтоб разговор продолжить. И тоже реакции поразился. Все слишком было: бледность - чересчур, дрожание губ - чересчур, даже головой качал, отрицая знакомство, - и то чересчур. Уже по тому, как глаза вспыхнули, понял Эрик, что знает парень, кто такой Рамзи. Но тот только отрицал. Говорил неправду, знал, что это заметно и все равно, как заведенный, качал головой.

Ладно. Все пустое это было. Не имело смысла. Если бы было важным, объяснил бы Скай. А так... Может, не пришло еще время именно такую тайну раскрывать.

На закат успели. И была еще одна бутылка вина. Красного, такого, которое выбрал уже Скай.

Он стоял на самом краю уступа, подставив лицо ветру, и смотрел, не отрываясь, на закат.

Пили из одной бутылки. Эрик чуть в стороне был и наблюдал и за Скаем, и за тонущим в морской синеве солнцем... Слишком красивым все было. Как на картинке. Нереально красивым. Таким, будто придуманным. И... очень хрупким. Казалось, достаточно одного неверного движения, одного дуновения ветра или сказанного невпопад слова, и это совершенство рассыплется, исчезнув безвозвратно. Беречь хотелось и охранять. Чтоб никто и никогда сломать не посмел...

Когда с утеса уходили, Эрик, оглянувшись, увидел, как Скай, руку подняв, чуть махнув, попрощался и с утонувшим солнцем, и с засыпающим морем...

И именно это насторожить должно было...

А Скай по-настоящему прощался. Все, что хотел - сделал. Даже поездка на кладбище и то нужной получилась. Понял, что Эрик ему показать хотел - каждый за свои ошибки отвечать должен. И, действительно, есть такие поступки, которые не прощают. Как бы ты ни хотел, даже сам себя простить не можешь.

Раньше Скай думал, что смирился, что принял вину. Но... Рамзи напомнил главное. Дело-то и вправду не в Рамзи и его поступках было, а в самом Скае. Слабым оказался Скай. Слишком много всего хотел, слишком много имел желаний. Чужих, не для него придуманных. С самого начала так и не понял, что все это - и ошейник, и плантации, и Терри - это испытание. Силы его испытание, души. А Скай - Скай все, что мог, все провалил.

Получив вольную, понял, что не стоила эта карточка ни смерти Терри, ни той грязи, которую приходилось делать. Не та цена у воли должна была быть.

И жить именно таким вольным действительно смысла не имело. Когда от Эрика имя Рамзи услышал, то только убедился в правильности выбора. Уходить надо было, пока не вылили на Ская ушат грязи. Пока еще не так стыдно было. Потому что не знал Скай, как в глаза Эрику смотреть будет, если тот узнает, что приходилось Скаю делать. Не хотел.

Вместо вечерних процедур в столовой у экрана посидели немного, фильм о Золотых звездах посмотрев. Эрик, показав на нереально красивые пейзажи искусственно созданных планет, пообещал, что когда-нибудь они вдвоем тоже к Золотым звездам поедут.