Миры Альфреда Бестера. Том 3

— Угодно ли выслушать рассказ о том, как вы провели эти выпавшие двенадцать часов?

Оба не смогли сказать ни слова в ответ.

Тогда Индъдни продолжил. В рассказе его, предупредил он, может нарушаться последовательность времени и места. Возможно, какие-то события оказались вне поля зрения его сотрудников, которые с огромным трудом могли угнаться за непредсказуемыми похождениями двух безумцев.

— Один из сотрудников, шахматный чемпион по участку, сообщил, что ваши перемещения напоминали ходы коня в тороидальных шахматах.

Начинаем в пять часов пополудни вчера. Имело место следующее: мадам ворвалась в помещение игрушечной лавки и попыталась подбить игрушки на бунт против детишек. Слышали, как она уговаривала плюшевого страуса: «Убей же, малыш, убей! Пристукни этих ребятишек!»

В это же время доктор занимался поисками девственницы в комплексе помещений Интра-Национальной Картель-Ассоциации. Сильно озадачившись, я наконец понял, что первые буквы названия компании образуют существительное ИНКА. Доктор Шима, очевидно, намерен был принести жертву ацтекским богам, вырезав сердце у невинной девы. Вместо ритуального ножа он размахивал линейкой с метрическими делениями.

Засим: доктора Шиму обнаруживают в недрах плотины Гудзон-Адовы Врата, провозглашающего свое намерение взорвать всю махину, которая, цитирую, «есть алчное надругательство над экологией побережья». В качестве взрывного устройства он поджег трехметровую змею из китайских шутих и в последовавшем смятении скрылся.

Госпожа Нунн далее объявилась в Художественном музее Гили, где она вызвала потрясение у множества серьезных студентов и ученых, перебегая от статуи к статуе, хватая мужские фигуры за гениталии и жалуясь, что они такие холодные. Она избегла задержания, швырнув фиговый листок в лицо охраннику.

В Центральном парке доктор Шима с помощью змея-убийцы пытался уничтожить других змеев, которых пускали там дети и взрослые. По счастью, хвост его змея был оснащен не опасными лезвиями, как бывает в таких случаях, но механической электробритвой. Далее он появился на острове Бедлоу, полный решимости забраться на макушку несуществующей статуи Свободы и возжечь заново ее факел. Вам известно, полагаю, что остров был продан Лиге защиты животных, и на нем содержат приют для бездомных кошек и собак. Лига дурно восприняла пылающие горючие материалы в руках доктора. Животные отнеслись к этому не лучше.

Затем вы под ручку ввалились в салон модного татуировщика и потребовали, чтобы он сочетал вас браком, утатуировав вас в одно целое. Когда бедняга попытался объяснить, что не имеет права никого и никаким образом поженить, вы свалили его на пол, где пытались нататуировать на его и так полностью покрытом рисунками теле буквы Б-Ы-Д-Л-О, одновременно распевая песенку: «Отведи меня, Уолтер, к алтарю, покажу татуировочку свою!»

Доктор Шима далее был замечен в центральном морге Гили, где он вступил в ожесточенную перепалку из-за девичьего трупа с известным некрофилом. Доктор Шима, кажется, желал произвести вскрытие и осмотр ее внутренних органов: он сокрушался, что никогда не занимался патологоанатомией — ни в Принстоне, ни в МТИ, ни в «Дхоу Кемикл». У другого господина, уже уплатившего за труп, были иные виды. Чрезвычайно неприятная стычка.

Мои сотрудники далее сообщили, что вы, мадам, самым непотребным образом терлись пахом о трехмерный плакат на трех щитах. Плакат рекламировал средство от бессилия «Подъем!», изображая нагого мужчину в состоянии «до» и «после». Ваши ухаживания были направлены целиком на господина в стадии явно «после», с привлекающим внимание живой окраской и заметно больше натурального размера органом.

Доктор Шима тоже в это время поддался любовному пылу. Он носился туда-сюда, срывая одежду с проходящих дам, обрызгивая их черной краской и распевая: «Черных трахать хорошо! Черных трахать хорошо!» Весьма удивительно, поскольку все дамы были черными от природы.

Мне не доложили, как вы, госпожа Нунн, обзавелись гримом, но в помещении «ВГА», принадлежащей Армии Оледенения, вы появились в полной клоунской раскраске и нагло пытались пролезть в их постановку оперы «Паяцы» в обработке Скрябина-Финкеля, утверждающей, что ревность нарушает предопределение Господне. Вы все время рассыпались верхним «до» в подтверждение вашего дарования, что побудило множество бродячих собак поднять вой.

После нового хода коня оперативники разыскали вас обоих в комплексе «ФФФ». Вы подвергли разгрому лабораторию доктора Шимы — целью было смешать все химикаты и реагенты в гигантском цилиндре, похищенном с рекламы земляных орешков. Произведен был крайне дурной запах. На одной стене пальцем в перманганате калия (KM _nO ₄) было написано: «УБИВОНЬ — ДУХОВИЛОВКА ВОНЮЧЕЛОВЕКА!» [58]

На Стэйтен-Айленде доктор Шима привязал себя к ракете-носителю на Сатурн и упрашивал госпожу Нунн чиркнуть спичкой, поджечь ракету и запустить его в открытый космос. Мадам, однако, была слишком занята — из распылителя украшала бетон стартовой площадки рождественскими призывами в красной и зеленой красках, вслух рассуждая о том, что чуждым обитателям далеких звезд легче будет понять послание, содержащееся у Луки, гл. II, ст. 14, чем E = mc ²или даже 1 + 1=2.

Поисковый патруль далее обнаружил, по их словам, заговорщиков, явившихся непрошенными на официально разрешенное сборище Черного Ку-Клукс-Клана, где вы загасили их священную пылающую мандалу, причем на крайне скатологический манер; далее вы пустились в импровизированное представление классической оперы «Порги и Бесс» [59]. Непредубежденные свидетели охарактеризовали выступление как попросту жалкое.

Все еще вдвоем, в нечестивом единении (моими словами) вы были замечены в маркетоне, где доктор Шима гонялся с явно плотскими намерениями за визжащей и хохочущей госпожой Нунн. Вы забрасывали даму, доктор, фаллическими символами: спаржей, сельдереем, бананами, шампиньонами и сосисками. Для того чтобы окружающие не обманулись насчет ваших намерений, вы сопровождали метательные снаряды непристойными яркими описаниями.

Здесь наблюдается некий пробел в ходах коней, но вы, похоже, снова расстались. За мадам гонялись по всему Пассажу, где она громила витрины со звездными сапфирами и обличала мерзость общества потребления, возглашая: «Суета сует и все — суета». Доктор Шима вторгся в родильный дом Равных Прав, где воспрепятствовал приему нескольких родов, чем угрожал жизням рожениц. Он вопил, что его обрюхатил слон и ему срочно необходим аборт.

Вы, госпожа Нунн, укрылись в церкви Всех Атеистов, где вам удалось шокировать тех немногих неверных, которые понимают латынь, громогласно распевая следующие стихи: «Otualingula, usque perniciter vibrans et vipera. О tuae mammulae, mammae molliculae, dulciter turgidae, gemina poma» [60]. Постыдились бы, мадам!

А вы, доктор Шима, вскарабкались на крышу Оазиса по соседству с правлением ООП и пытались голыми руками опрокинуть двухтонный дождевой бак на вершину пирамиды ООП. Слышали, как вы завывали: «Она может войти к вам, но не наоборот!» Ну что же это, доктор!

И завершающий акт безумия: вы двое ворвались в наше управление, вытащили меня из кабинета и пытались побить камнями за то — вашими словами, — что я гнусный колдун, своими чарами вызвавший Голема-100. К счастью, на вооружении у вас были только магические жабьи камни, по верованиям древних чародеев, находимые в мозгу у жаб и разрушительные для всякого зла. Убить ими нельзя. Очень неприятно, правда, что вы позабыли добыть камни из жаб.

Субадар Индъдни остановился, улыбнулся, перевел дух и подошел к стволу, где остановился, рассеянно поглаживая его. Воцарилось молчание.

Затем Шима хрипло осведомился:

— Мы творили все это безумие?

— Возможно, и не только это, — тихо подтвердил Индъдни.