Миры Альфреда Бестера. Том 3

— Только вот рождественские цвета больше не красное с зеленым.

— Теперь принято черное с белым. Что ты имеешь против черного цвета?

— Ты сама черная? Ты этого стыдишься?

— Почему ты не дала этому чудику нагнать себя в супермаркете?

— Раньше-то ты ему все давала.

— А почему не в этот раз? Скажи нам.

— Скажи папочке.

— Скажи, что ты имеешь против звездных сапфиров?

— Ты что, вообще ненавидишь звезды?

— Или это тайный код?

— А где ты выучила эту похабель на латыни?

— Или это снова код?

— Скажи нам, детка.

— Скажи папочке.

— Скажи нам.

Никакого отклика от Гретхен Нунн. Субадар Индъдни вздохнул опять, повернулся, вышел и направился в свой кабинет в здании участка.

Нельзя сказать, чтобы для высокопоставленного чиновника это был обычный кабинет. Индъдни удалялся от горячечного безумия Гили в чистоту Японии: натертые полы из тиковых досок, ничем не закрытые; неброские шторы; удобная, не бросающаяся в глаза мебель черного дерева. Никаких столов для заседаний — в центре комнаты выложенное черепицей углубление для жаровни. По краям и рассаживались приглашенные Индъдни на совещания и он сам — свесив ноги навстречу приветливому теплу. Ничего удивительного, что сотрудники субадара обожали даже разносы в кабинете начальника.

Самым, наверное, примечательным объектом во всей этой японской фиговине был тот, что возвышался на фоне задрапированных окон: полутораметровый ствол кедра, обветренный, сучковатый и узловатый. Его поверхность, гладкая, как слоновая кость, так и притягивала к себе. Даже Индъдни не мог удержаться, чтобы не гладить его, чем он сейчас и занимался.

Наконец он заговорил:

— Итак, будьте любезны? Отзываются или?

В кабинете никого не было, но бесплотный голос ответил:

— Никакого отклика, хозяин.

— Даже обычных отрицаний?

— Нет, хозяин.

— А что есть и есть ли что-то?

— Ничего, хозяин. Полнейший вакуум. Оба, похоже, в отключке.

— Весьма удивительно. Вы придерживались стандартной процедуры при допросе?

— Мы не ограничились только этим, субадар. Мы опробовали все новшества, какие смогли придумать.

— И все тот же провал, отрицательное ничто?

— Мне очень жаль, хозяин.

— Нет, не сожалейте, нет. Весьма интересно, весьма привлекательно — это дополнит головоломную загадку чудовищного Сторукого. Любезно оденьте… Что это? Смех?

— Извините, хозяин. Я просто вспомнил, в каком виде они объявились здесь, в участке.

— А, да. Согласен. Весьма неожиданное и занимательное пришествие. Для некоторых. Так. Любезно оденьте их, приведите в сознание происходящего и доставьте ко мне.

Блэз и Гретхен довольно твердо держались на ногах, входя в кабинет Индъдни, но бодренькими их никто бы не назвал. В них проглядывало смятение людей, пришедших в себя в чужой обстановке без малейшего представления о том, кто, что, когда, где, почему.

— Мои приветствия, — встретил их Индъдни. — Хорошую вы задали гонку злому шерифу по лесам господина Шервуда [57]. Очень мило от вас набраться времени заглянуть ко мне в крайнем конце.

Они тупо уставились на него.

Индъдни указал на углубление с жаровней.

— Не присесть ли нам и пообщаться согретым?

— Послушайте… — начал было Шима.

— Или предпочитаете подкрепиться прежде? У вас был такой вечер, полный хлопот.

— Послушайте… — снова начал Шима, но тут вмешалась Гретхен.

— Хлопотный вечер, субадар? Но ведь еще не вечер? Сейчас не позднее пяти-шести часов, верно?

— Вы так полагаете, мадам?

— Не сомневаюсь.

— Вы так представляете себе положение дел?

— Разумеется.

— Послушайте, — в третий раз начал Шима. — Я хочу знать, какого дьявола мы делаем в участке и как мы сюда угодили из моей лаборатории. Это что, очередные ваши штучки?

— Или зверства полиции, да? — улыбнулся Индъдни. — Весьма любопытное состояние недоумения. Идите сюда, погрейтесь и расскажите мне, почему сейчас не может быть позднее, чем пять или шесть часов пополудни.

— Потому что мы не больше часа, как пришли в лабораторию Блэза.

— О да. В комплексе «ФФФ». Позволяется ли уяснить, где вы обнаружили доктора Шиму, мадам? Вы можете припомнить, что сообщили мне о его исчезновении.

— Ну да. Несколько часов назад. И вы по вашему «секретному» коду НЕМО передали приказ о немедленном задержании — хотя я протестовала.

— А что можно мне было сделать? Однако вы нашли его раньше моих патрульных. Где?

— В моей квартире.

— Невредимого и в здравом рассудке?

— К чему этот вопрос? — Голос Гретхен стал напряженным.

— А разве не таково обычное состояние, в котором мы все надеемся застать разыскиваемых особ? — Медовый голос Индъдни опять источал опасность. — Здравыми и невредимыми, не так ли?

— Здравым и невредимым, именно так.

— Но мне вы не сообщили о своей находке, невзирая на сильное волнение прежде. Почему, мадам?

— Потому что… Потому что у нас оказались более срочные дела.

— Уточните природу таковых.

— Полетать с прометием.

— Ах вот. В надежде навестить тот Инфра-мир, который вы так красочно напридумывали.

— Я тоже не поверил ей, — вмешался Шима. — Я соглашался из вежливости. Но это вовсе не выдумка, Индъдни. Его существование — это факт, холодный неприкрытый факт. Или мне стоит сказать, что это — жареный факт, потому что это нечто запредельное! Бред собачий!

— И все это когда?

— Не больше часа назад. — Шиму бросило в жар от возбуждения. — Это открытие станет новой вехой в истории, дайте мне только записать его и опубликовать. Его назовут синдромом Шимы или эффектом Нунн, не знаю. Мы вкатили себе внутривенно по миллиграмму Pm у меня в лаборатории. Выбрали одни и те же вены, чтобы совпал временной интервал погружения, и прометий свалил нас за считанные секунды. Действие потрясающее, субадар! Небывалое! Этот треклятый Фазма-мир — существует!Не знаю, может быть, глубоко под всем внешним живет целая, мать ее, Фазма-цивилизация. Мы были там (где бы это ни было) слишком недолго, чтобы проводить исследования.

— Вы и вправду так полагаете, доктор Шима?

— Полагаю? Черт возьми, субадар, я это знаю!

— Вы были вместе в этом Подмире, о котором говорила мадам?

— Вместе, но не так, как это понимают в нашем Надмире.

— И сколько продолжалось?

— Трудно сказать. У нас исчезло всякое чувство времени и пространства. Но миллиграмм прометия не мог долго нас держать. Я бы сказал, минут двадцать, а, Гретхен?

— Ближе к получасу.

— И все это время, где находились вы… как вы говорили, доктор?.. если в нашем Надмире?

— В моей лаборатории в «ФФФ».

— То есть, — пояснила Гретхен, — там находились наши тела, субадар. Я же говорила вам, что мы уйдем из Гили, не уходя, — так и было.

— Нет, так не было, — отчетливо произнес Индъдни. Гретхен затаила дыхание, потом выпалила:

— По-вашему, мы лжем?

— Нет, — тихо и определенно ответил Индъдни. — Нет. Я думаю, что вы обезумели, оба… Прометий свел вас с ума. Очевидно, это вещество безмерно опасно.

— Что? Как? Почему вы…

— Любезно послушайте. Пять часов пополудни было вчера. Сейчас уже сегодня — седьмой час утра. Ваши полчаса продолжались двенадцать часов.

— Но… нет, это невозможно!

— И я могу представить отчет о том, как вы провели большую часть этого времени. Были разосланы патрули, была тревога по коду НЕМО. Были постовые, и отовсюду поступали рапорты о ваших безумных выходках по всей Гили.

— Но мы же никуда не выходили, — запротестовала Гретхен. — Наши тела не покидали лаборатории Блэза!

— Нет, оба вы выходили.

— Это и в самом деле ваши штучки, Индъдни.

— Честью своей заверяю, доктор, это не так.

Оба они знали, что Индъдни — человек чести. Они ошарашенно замолчали, уставившись на него с немым вопросом в глазах.