Журнал «Если», 2001 № 7

— Я не вправе, юноша, втягивать вас в наши игры, — качнул головою шевалье, — поверьте, от них на полет стрелы пахнет могилой… А впрочем… — тут по лицу его лунной тенью промелькнуло выражение странного сожаления, — впрочем, боюсь, что вы все равно уже так засветились около нас, что это ничего не меняет…

— Как вы сказали?

— Неважно; профессиональный жаргон… Короче — я с признательностью принимаю ваше предложение.

В комнате, отведенной путешественникам, странности усугубились. Альв сбросил на пол ту свою охапку тряпья, и тогда обнаружилось, что он вовсе не ранен, а в наручниках. Шевалье, порывшись в нагрудном кармашке, извлек ключ и протянул его альву; тот, по-прежнему не говоря ни слова, отомкнул один из браслетов и, явно следуя некоему устоявшемуся ритуалу, сам пристегнулся к кроватной спинке, предварительно проверив, удобно ли будет лежать; затем ключ от наручников вернулся в карман шевалье. Тот, оглядев комнату, извлек из-за кровати пару грубо сколоченных табуретов; сел сам и хмуро кивнул Айвену на другой:

— Мы не представились. Я сэр Локкар, лейтенант лейб-гвардии принца Аретты. А вы, благородный юноша?

Офицер-лейб-гвардеец, странствующий по дебрям Северного приграничья в компании альва, скованного наручниками! Не хватает только парочки дрессированных драконов-альбиносов и клирика на помеле…

— Меня зовут Айвен. Сложно сказать, кто я. Наверное, в данный конкретный момент — странствующий менестрель. Но я много чему учился: врачеванию, магии, шахматам… И вы правы, сэр Локкар: я направляюсь в Ламерт на турнир менестрелей…

— А теперь послушай меня, Айвен. Я выполняю здесь некую миссию. В этом трактире у меня была сегодня назначена встреча. Но никто их моих людей на связь так и не вышел; трактирщик, похоже, подставной — внешность не соответствует описанию, и к тому же путается в местной обстановке: к примеру, ямбонская повитуха умерла с месяц назад… Мне до зарезу необходим лекарь — и нате вам, в пустой ночной таверне обнаруживается искомое, странствующий менестрель, никому в этих местах не знакомый. А теперь ответь, менестрель Айвен… нет, шахматист Айвен! — что я должен думать об этих удивительных совпадениях?

Несколько мгновений Айвен непонимающе глядел на шевалье, взгляд которого стал жестким, а в углах рта четко обозначились незаметные до того вертикальные складки.

— О боги!.. — выдохнул он наконец. — Так вы… Вы решили, что я — лазутчик? Подослан, чтобы заманить вас в ловушку?

— Я пока ничего не решил. Будь добр, ответь: у кого ты изучал медицину? Где — шахматы? Где провел последние полгода? Поставь себя на мое место…

— А я не желаю становиться на ваше место: я не сыщик и не шпион! — отрезал Айвен. — И отвечать на ваши вопросы я тоже не стану!

— Вот как?

— Да. Я предложил вам свою помощь; вы можете принять ее или отвергнуть. Но вы не смеете подвергать меня допросу, как попавшегося воришку!

— Оставьте парня в покое, лейтенант! — внезапно подал сзади голос альв; слова звучали со странным акцентом, но четко и правильно. — Он прав: вы могли просто отказаться от его помощи, и вопрос был бы исчерпан. И потом, настоящий шпион сразу принялся бы скармливать вам легенду — без заминки… А ты, парень, извини лейтенанта: его, похоже, крупно подставили — он в этой операции потерял двоих друзей и кучу подчиненных, сам ранен, и ему сейчас не по себе…

Только сейчас Айвен сообразил, что помощь-то, похоже, требуется не альву, а самому шевалье, и выругал себя за ненаблюдательность. Ну конечно же — чуть замедленные движения, увеличенные зрачки… он держится на стимуляторах и обезболивающем, и похоже, давненько… Лейтенант между тем перевел тяжелый взгляд на скованного альва:

— Благодарю вас, сэр Итурбэ. Ваше мнение принято к сведению.

— Осмелюсь вам напомнить, сэр Локкар: мое мнение «принимали к сведению» уже неоднократно — и в Сартских штольнях, и у Готарского брода. Я не утверждаю, правда, что ваши люди погибли исключительно по вашей собственной твердолобости…

— Заткнись! Пока операцией командую я…

— Да ничем ты больше не командуешь! Протри глаза — а заодно и мозги! — рявкнул альв. — Все твои люди перебиты, явки провалены, пути отхода перекрыты; ты сейчас просто shanwaeahoine — помеченный для смерти… Кто-то там, в вашей столице, крайне опасается тех наведенных сновидений, что чародеи из Совета Шести могут извлечь из моей башки — вот тебя и сдали, со всей твоей миссией…

— Ты думай, что говоришь, бродяга! Кого обвиняешь!..

— А ты попробуй найти иное объяснение всем этим «совпадениям»… Кстати, я на твоем месте прекратил бы наконец эту комедию и снял наручники: инструкция — инструкцией, но где-то через часок тебе все равно не обойтись без напарника, прикрывающего спину.

— А ты что, и вправду, прикроешь мне спину? — хмыкнул шевалье.

— А куда мне деться? Охотятся-то, между прочим, именно за моей головой — а за твоей уж так, заодно… Выходит, на данном конкретном этапе наши интересы совпадают…

— Э-э-э… Прошу прощения… — напомнил о своем существовании Айвен. — Может, мы пока займемся раной?

Локкар вновь извлек из кармашка ключ от наручников и, не глядя, кинул его Итурбэ, а сам потащил через голову куртку. Когда же он размотал небрежно сделанную повязку, Айвен гулко глотнул — Дисма Милосердная! Удар прошел вроде бы и вскользь, не повредив ребер, но вся правая сторона груди являла собою сплошной ожог, а края раны были обугленны.

— Клинок был смазан нафтой, — сквозь зубы пояснил шевалье. — Что, никогда не видал нафтовых ожогов?

— Да откуда ему, — проворчал Итурбэ; он успел уже освободиться и теперь копался в заплечном мешке. — Ну-ка, что там у нас по части снадобий?..

Самое удивительное, что с задачей своей Айвен справился: как раз с ожогами его в школе Эри работать учили, и довольно неплохо. Вылечить он, понятное дело, не мог, но по крайней мере остановить начинавшееся уже заражение крови сумел. Дальше нужен настоящий врач, а его дохленькая лечебная магия себя исчерпала; так он и объяснил своему пациенту.

— Боюсь, никакого врача, кроме вас, юноша, у меня в обозримом будущем не предвидится…

— Постойте-постойте!.. А с чего вы решили, что я буду вас сопровождать? Да у меня такого и в мыслях не было!

— Боюсь, обстоятельства уже распорядились за вас, — как-то даже чуть виновато развел руками шевалье.

— Черта с два! — взвился Айвен. — Я свободный человек, и не позволю тащить себя куда-то, как теленка на веревке! И, между прочим, я не подданный вашего принца Аретты, а гражданин вольного города Роменик! Я оказал помощь нуждающемуся, но влезать по уши в кровищу разборок между королевством Англор и Северной Империей — увольте! — («Ты глянь-ка, быстро соображает!» — хмыкнул при этих словах у него за спиною альв.) — Тоже мне, паладины Света! — продолжал бушевать юноша. — Цитадель свободы против надвигающейся с севера тирании, как же! Да если хотите знать, для нас, в Роме-нике, вообще не видно разницы между Англором и Северной Империей!

— Может, и так, — усмехнулся лейтенант. — Только вот, к несчастью для вашего замечательного вольного города, Северная Империя, в свой черед, не видит разницы между Англором и Ромеником… Впрочем, к твоей личной ситуации эти высокие политические резоны отношения не имеют. Я ведь не зря тогда сказал, что ты, к несчастью, уже засветился. И если ты попадешься тем, кто за нами охотится — а в одиночку ты попадешься непременно, — тебе примутся задавать массу предметных вопросов о нашей группе. Ужас твоего положения в том, что ты действительно ничего о нас не знаешь; если б знал — это могло бы избавить тебя… ну, не от смерти, конечно, но хотя бы от пыток, а так… Смею тебя уверить: горелое мясо граждан вольного города Роменик пахнет точно так же, как у подданных принца Аретты.

Айвен с ужасом уставился на шевалье и невольно попытался ослабить воротник; вот это влип, так влип… Итурбэ тем временем протянул Локкару мешочек с пилюлями, и тот, не глядя, проглотил пару штук.