Отморозки (СИ)

- Всё, Саша, все... Не могу сказать, что всё кончилось, но если хочешь, найдём тебе денег, и переправим, куда скажешь. Хоть в Южную Америку, хоть в Австралию.

- А ты... вы?

- Там, был полковником особо хитрых войск. Я кстати, здесь не один, - Анненков улыбнулся. - Тут ещё один такой же бедолага мается. Штабс-капитан Львов... - И, уловив заинтересованный взгляд девушки, улыбнулся, - Потом я вас познакомлю. Так вот мы, пожалуй, останемся. Это наша земля, Саша. Нам от неё никуда не деться. И даже вперёд ногами, уйдём только в эту землю...

Неожиданно большую помощь в деле создания эрзац-бронепоезда оказали ремонтные бригады в депо. Сразу же получилось сформировать первый состав, и начать его погрузку. Даже раненые участвовали в укреплении вагонов, набивая скобами шпалы прямо на стены теплушек.

Анненков вошел в депо, оглушенный шумом, грохотом и лязгом. Первое, что бросилось ему в глаза - платформа, на которой возвышался... возвышалась... возвышалось некое удивительное сооружение в виде пятигранной усеченной пирамиды. Борта платформы закрывали металлические листы, которые активно скрепляли и наращивали десятка два рабочих. Они отчаянно колотили кувалдами, выхватывали клещами из жаровен багровые раскаленные заклепки, матерились, но все делали быстро и четко. Внезапно пятигранная пирамида легко повернулась и продемонстрировала изрядную амбразуру, прикрытую щитом, установленным на стволе пушки Максима-Норденфельда. 'Так это - бронебашня?! - изумился Борис Владимирович. - Однако...'

Трое рабочих бойко красили еще горячую от клепки бронебашню в защитный цвет с камуфляжными пятнами. Анненков покачал головой и пошел дальше. И тут же наскочил на Львова, стоявшего вместе с человеком в инженерной тужурке и форменной фуражке возле паровоза, который так же защищали листы толстого железа. Еще на подходе он услышал голос товарища:

- ... Так ответьте мне, господин Белышев: где вы здесь увидели отверстия диаметром три и три восьмых дюйма? - Львов-Маркин вдруг схватил инженера за шиворот и натурально ткнул носом в чертеж - Где, мать твою?! Где, недоучка гребанный?! Покажи мне этот размер хоть где-нибудь на этом чертеже, ты - му...ило ох...вшее?!!

Дальше полился такой высокопробный мат, что Анненков аж присвистнул. Его друг, действительно, подошел к созданию бронепоезда творчески. Весьма творчески...

- Э-э, отпусти дурака! - крикнул он, перекрывая грохот и лязг. - Ты же сейчас ему морду совсем разобьешь!

Львов отпустил инженера и толкнул его в грудь с такой силой, что тот сел на рельсы.

- О, б...! Из-за тебя чертеж испачкал... Ну, и чего приперся? - повернулся он к Анненкову. - У меня еще полтора дня осталось, чтобы это бронечудо закончить. Завтра к вечеру оба готовы будут.

- Ты как бронебашню-то сделал? - спросил есаул, поразившись тому, как изменилось лицо друга. Он словно светился, радуясь привычной - пусть не совсем привычной, но очень похожей! - работе, обстановке, шуму, беготне и всему тому, что происходит на любом предприятии во время аврала.

- Легко, - осклабился Львов. - Собрали колодец из шести шпал, сверху воткнули обрезанную колесную пару в двух ступицах и пол поставили. Остальное - дело техники... Куда лезешь! - заорал он вдруг и кинулся к соседнему вагону. - Ты что творишь, апездол! - донеслось уже тише.

Анненков посмотрел на то, как Львов-Маркин распекает какого-то пожилого мастерового в промасленной спецовке, а тот пытается оправдаться, размахивая руками, повернулся и пошел к выходу. Тут и без него есть кому команды командовать и решения решать. Похоже, бронепоезда у них будут...

На офицерском совете определили порядок движения. Конные части должны пойти своим ходом, но без лишнего груза и имущества, так что они вполне могли двигаться со скоростью десять-двенадцать километров в час, пять - шесть часов, а это фактически и была скорость поездов тех времён, по раздолбанному войной рельсовому пути и с маломощными изношенными паровозами. Зато путь по железной дороге был не только быстрее, но и не изматывал солдат постоянными маршами, и позволял в случае чего встретить атаку в боеготовом состоянии.

Всего загрузили три состава при шести паровозах собрав для этого дела практически всех, кто мог эксплуатировать такой непростой транспорт как паровоз, и прицепив для надёжности к каждому по два тендера с углём. С помощью немецких полевых телефонов протянули связь между паровозами внутри составов.

Во главе этого каравана шел бронепоезд, ко всеобщему изумлению, самый настоящий! Две 'овечки', зашитые котельным железом, два броневагона с пулеметами, три бронеплощадки с орудиями, штабной вагон, тоже зашитый котельным железом - Львов заставил рабочих сделать все возможное и невозможное. На борту этого чуда красовалась надпись, выполненная славянской вязью: 'За Родину!', и Анненков хмыкнул, представив себе, скольких усилий его товарищу стоило не продолжить этот лозунг...

В штабном вагоне, ранее принадлежавшем Людендорфу, поставили телефонный коммутатор, для связи с вагонами и локомотивами, и Львов-Маркин с удовлетворением принял на себя командование главной ударной силой 'бригады'.

Потратив почти сутки на все приготовления, поезда один за другим покидали станцию, вытягиваясь в линию. Связь между составами решили держать флажным семафором, заранее обговорив десяток простейших сообщений и команд.

В первом и последнем составе располагались пушки - в Ковно рачительный Анненков-Рябинин затрофеил целую немецкую батарею, пулемёты, число которых выросло уже до тридцати штук, не считая, тех что стояли на бронепоезде, и пехотинцы, расчёты орудий и пулеметов, офицеры и весь военный скарб. В среднем эшелоне разместился госпиталь и все раненые, калечные и вообще небоевой состав. К каждому поезду прицепили по открытой платформе, на которых дымили полевые кухни, а в последнем составе готовили ещё и для казаков, скакавших налегке.

Казаки должны были по пути выдвигаться вперёд и в стороны, уничтожая телеграфную связь, и станции поезда проходить уже после обрыва проводов. Ещё у казачьего арьергарда была важная миссия, взрывать стрелки и опустошать после себя водяные цистерны, пробивая в них дыры.

Три состава, почти сто вагонов двигались по дороге раздолбанной военными перевозками со скоростью не выше пятнадцати километров в час, а чуть впереди, по боковым дорогам скакали казачьи разъезды.

Есаул Анненков шёл вместе с передовой сотней и завидев вдалеке строения железнодорожной станции сверился с картой. Это должно быть Кошедары - первая станция на долгом пути к Минску.

- Хорунжий! Давай заходи с юга, и глянь там на немчиков. Если что серьёзное увидишь, сразу красной ракетой сигналь, ну а атака - зеленая...

- Есть! - Молодой хорунжий бросил руку к козырьку фуражки, и вместе с десятком всадников скрылся за поворотом дороги.

Зелёная ракета поднялась в небо как раз в тот момент, когда Анненков уже начал терять терпение.

- Пики - к бою! Шашки - вон! В атаку... марш-марш! - И казачья лава начала набирать ход.

Страшен и неудержим удар разогнавшейся конницы. Всадники, сметая жалкие попытки сопротивления, пронеслись по улицам тихого городка и ворвались на станцию. Первым делом они превратили в обломки оба телеграфных аппарата, зарубили четырех немецких телеграфистов и одного местного, некстати подвернувшегося под клинок. По-хорошему, следовало бы уничтожить и остальных связистов, испуганно жавшихся по стенам, но Анненкова уже немного подташнивало от обилия пролитой крови. Поэтому он просто приказал запереть их в подвале.

Казаки подошли к делу 'творчески', в стиле Львова-Маркина. Не найдя подходящего подвала, они прикладами и нагайками загнали бедолаг в угольную яму, навалили сверху какие-то доски, которые для верности забросали углем, обломками камня и всяким мусором. Затем, быстро перестреляв десяток солдат из тыловой роты, взорвали телеграфные столбы, разбили изоляторы и на мелкие куски порезали провода.