Отморозки (СИ)

- Василий Иваныч! Прикажи собирать имущество и сам собирайся: им, мы переезжаем в депо на станцию.

На станцию войска входили, горланя новую песню, разученную солдатами.

Зелёною весной под старою сосной

С любимою Ванюша прощается,

Кольчугой он звенит и нежно говорит:

'Не плачь, не плачь, Маруся-красавица'.

Маруся молчит и слёзы льёт,

От грусти болит душа её.

Кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси

Капают слёзы на копье.

Кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси

Капают горькие,

Капают, кап-кап,

Капают прямо на копьё.

Приехавший чуть раньше Анненков с улыбкой смотрел на подтянутых и накормленных солдат, с начищенными сапогами и новенькими винтовками, а рядом суетились врачи из полевого госпиталя, перегружавшие своё небогатое имущество - тороватые немцы забрали у них и лекарства, и хирургические инструменты, и даже перевязочный материал! - из теплушек, выделенных им германским командованием в классные вагоны, среди которых имелся один, переоборудованный в операционную! Все это богатство планировалось разместить во втором составе.

Едва не сбив его, из состава вылетела хорошенькая девушка в униформе сестры милосердия, и едва не плача, смотрела на проходивших мимо солдат, крепко сжимая кулачки.

Пожилой мужчина в форме полковника подошёл к ней и достав из кармана салфетку протянул девушке.

- Ну, что же вы, голубушка. - Всё уже хорошо. Скоро будете дома. матушка ваша уже, наверное, все глаза проглядела...

- Вы не понимаете, Константин Яковлевич, - Девушка всхлипнула. - Эта песня... она...

Анненков резко развернулся и посмотрел в глаза медсестре.

- Что, знакомый текст?

Александра Хаке, сестра милосердия госпиталя четвёртой армии, стояла не в силах отвести взгляд от красавца - есаула, сжавшись словно кошка перед броском, а наблюдавший эту странную метаморфозу начальник госпиталя, никак не мог понять, почему милейшая Александра, выпускница Московских медицинских курсов, так странно отреагировала на неплохую, но всё же явно строевую песню, распеваемую солдатами, и вот теперь словно готовится вцепиться когтями в лицо этого есаула.

О командире этой 'сводной бригады' слухи ходили по всему фронту, причем один - чище другого, но все рассказчики сходились в одном: есаул - редкостный башибузук, кровь льет, словно водицу, и ни себе, ни своим казакам, ни тем более противникам ни спуску ни пощады не дает.

Хотя и в самой Александре странностей тоже было немало. Внебрачная дочь героя японской войны, художника, литератора и вообще разносторонне развитой личности, и Антонины Хаке, из старинного русского рода Коц, была в общем как все, до того случая, когда на поле боя, вытаскивая раненного поручика, попала под близкий взрыв немецкого шестидюймового снаряда.

Контуженную, но чудом не посечённую осколками, её вытащили солдаты. Они же доставили её в госпиталь, передав под попечение врачей.

Очнулась она только через сутки, и первое время была не в себе, едва узнавая подруг и знакомых, но со временем всё наладилось, и даже более того. Словно что-то сдвинулось в ее прекрасной головке, и Александра не только накладывала повязки, но и вполне квалифицированно зашивала мелкие раны, а однажды весьма удачно ассистировала при внутрибрюшной операции, фактически вытащив казака - хорунжего с того света, вовремя перехватив начавший кровоточить сосуд.

Но глаза её... Доктор даже сейчас, что-то говоря девушке, избегал смотреть в её тёмно-зелёные глаза - столько силы и пронзительной ярости в них светилось.

- Простите, не имел чести быть представленным... - Есаул коротко поклонился, звонко щёлкнув каблуками, - Анненков Борис Владимирович. Волею военных судеб предводитель этой банды, - и он с насмешкой качнул в голову солдат проходивших идеально ровным, точно на парад, строем.

- Александра Александровна Хаке, - сестра милосердия машинально присела в книксене, протянув руку для поцелуя.

Тот коснувшись губами чуть загрубевшей от карболки руки, поднял на Александру пронзительный взгляд.

- А не приходилось ли нам встречаться, Александра Александровна? Возможно вы знавали Ивана Васильевича, ну того самого у которого с профессией были нелады?

Александра заметно дёрнулась.

- Того, который сменил профессию? - тихо, на грани слышимости произнесла она, и с такой надеждой посмотрела на есаула, то тот уже безо всякой улыбки, серьёзно кивнул.

- Того самого. И его невольного визави, известного под именем 'Шурик'.

Доктор непонимающе переводил взгляд с Анненкова на Шурочку и обратно. Он понимал: что-то происходит, но никак не мог понять - что именно? Вот вроде со стороны всё в порядке. Встретились двое, и выясняют про общих знакомых. Но между этими двумя, явственно потрескивало что-то словно готовая обвалиться балка или электрические разряды в аппарате профессора Рентгена.

Анненков внимательно отлеживавший не только реакцию Александры, но и поведение доктора, улыбнулся и успокоительно кивнул.

- Всё в порядке, господин статский советник . Мы, хоть и ранее были незнакомы, но вот выяснилось, что довольно близки. Можно сказать, друзья по несчастью, и в данной ситуации почти родственники.

Спокойный тон и уверенность есаула как-то передалась Александре, и она слабо улыбнувшись кивнула доктору подтверждая слова офицера.

- Господин штабс-капитан, я ненадолго похищу вашу подчиненную. Минут на десять-двадцать, не более, - и с этими словами Анненков подхватил девушку под локоток и повлек куда-то в сторону.

Они отошли буквально на десять метров. Девушка передвигала ноги точно сомнамбула, ощущая, лишь, как держит ее этот странный офицер. Вроде и нежно, но не вырвешься.

Александра уже хотела что-то сказать, когда Борис Владимирович раскрытой ладонью остановил её, и щелчком пальцев привлёк внимание ординарца.

- Осип. Тишина.

- Есть, вашбродь, - бородатый вахмистр кивнул, и почти мгновенно вокруг них на расстоянии пятнадцати шагов, спиной к ним встали казаки, отсекая всех любопытных.

- Ну, сказывай девица красавица из каких таких годов, в это время попала.

Но вместо ответа, Александра почувствовав, что тоска и безнадёга захлёстывавшая её последний месяц, уходят, просто уткнулась в колючую орденами грудь есаула и горько, навзрыд разревелась.

- Ну, милая, всё, все... - Аненнков гладил Александру по спине, и тихо, убаюкивающе говорил, в пульсирующем ритме, постепенно снижая темп. - Не могу сказать, что всё кончилось, но в обиду мы тебя точно не дадим. Кого хочешь сковырнём, только скажи.

Постепенно из бессвязных реплик, и отдельных предложений есаулу удалось собрать полную картину очередной игрушки неведомых сил.

Александра, так её звали и в том времени, была дочкой крупного банкира, а в прошлом - такого же крупного бандита. В девяностые годы, он успешно подвизался на ниве рейдерства, а потом, к девяносто восьмому как отрезало. Саша помнила отца уже солидным бизнесменом, и только пара наколок на широких словно лопата руках бывшего борца-вольника напоминали о прошлом.

Отец, страстно желавший сына, и получивший его, о дочери вспоминал лишь в дни рождений и праздники, пытаясь богатством подарков компенсировать недостаток внимания. Так, Саша закончила 'второй мед' - знаменитую 'Пироговку', и работала на станции скорой помощи, наотрез отказавшись переходить в, построенный для таких же как она 'деток', медицинский центр.

В тот день она ехала на работу, когда увидела, как от лобового удара уходит в кювет Субару-Форестер. Машина сразу же загорелась, и распахнув дверцу, Александра едва успела вытащить малыша в детском кресле, на заднем сидении. Метнувшись за его мамой, потерявшей сознание, даже не успела ничего понять, как волна огня накрыла и её и машину.

- ...А потом взрывы, грохот, я вся в лохмотьях каких-то, и мальчишка совсем, двадцати, наверное, не было, весь в ранах. Он, должно быть, меня собой прикрыл от взрыва, а дальше ничего не помню, и очнулась уже в госпитале...