ТОЧКА ДЖИ-ЭЛ

Пошивалов почувствовал, как рот наполняется слюной, хотя он, вроде, и не так уж был голоден.

— Ну, за встречу! — Антон поднял запотевшую кружку, и они чокнулись.

Пошивалов с удовольствием захрустел лепёшкой.

— Нравится? — поинтересовался Беркович, подцепляя кусок бастурмы.

Фёдор энергично кивнул.

— А что ты говорил про альтеров в Чечне? — спросил Антон. — Знаешь, вот как у нас в России всегда последнее время видят козни Америки, так и наши шефы везде видят руку чужаков. Ей богу, это уж слишком, у нас своих земных террористов хватает. Думаешь, грохнут Бен Ладена — и всё станет спокойно? Ерунда!

— Орхане не на пустом месте выводы делают, — мягко возразил Фёдор.

— Но что Кир тебе говорил конкретно?

Пошивалов пожал плечами:

— Конкретного разговора пока не было, как ты сам понимаешь. Будет конкретное задание — будет и конкретный разговор.

— Верно, верно, — Антон махнул рукой. — Да что я о работе, в самом деле, ещё успеем наговориться по делу.

Они начали рассказывать друг другу, что случилось за годы, пока они не виделись. Пошивалов, сдерживая боль, рассказал о гибели жены и дочки, о том, как в один из промозглых осенних вечеров к нему в баре подсел Кир. Антон поведал свою историю с вербовкой, учёбой и заданиями, которые он выполнял. Рассказал Беркович и про случай со спасением его кораблём гренов.

Фёдор слушал его и думал: "Нет, не может быть! Это тот же Антон, орхане становятся параноиками! Как в Советское время в особых отделах придирались: поговорил где-нибудь с иностранцем — значит, Родину предать задумал! Чушь!"

Услужливая память тут же напомнила, что сказал Кир о погибшем штурмане, но Пошивалов внутренне отмахнулся: в конце концов, и орхане ошибаются.

Им подали куриный суп, а затем баранину с помидорами и пряностями, а также вкуснейший соус райва, украшенный листочками мяты. Когда кончилась первая бутылка водки, последовала очередь филе сома с рисом, крабовое мясо с ананасами, а довершила всё замечательная закуска из манго с подливом из лайма и кориандра, которую надо было есть, макая в подлив кусочки лепёшек со смешным для русского уха названием «поппадамс», что послужило поводом для шуток на определённую тему.

Вышли они из «Ганди» уже в начале одиннадцатого. На улице сделалось совсем тепло, несмотря на то, что небо снова заволокло тучами. В свете фонарей даже мелькали какие-то мошки.

— Ты как поедешь? — с некоторым сомнением спросил Фёдор, когда они добрались до стоянки, где Антон оставил машину.

Беркович, чуть пошатываясь, сделал успокаивающий жест:

— Не боись! Здесь же просто так не останавливают: если едешь нормально, так ни один полицай не придерётся. А я всегда нормально езжу. Могу хоть сейчас ещё бутылочку с тобой приговорить — и прекрасно поеду… Всё-таки, может, ко мне махнём? Ещё посидим…

Пошивалов с тоской посмотрел на тучи, блекло отражавшие городские огни. Во всём мире для него сейчас не было человека, роднее Тошки. Ведь, действительно, не осталось никого ближе — только он.

Но кроме всего прочего, Фёдор был приучен выполнять приказы.

— Спасибо, дружище, — сказал он, — я в свою берлогу поеду, отсыпаться. Завтра нам с тобой начинать работать. Позже ещё посидим.

— Понятно, можно и позже, — кивнул Беркович и поинтересовался, распахивая дверь «форда» — Тебя, может, довезти?

Пошивалов укоризненно улыбнулся и помотал головой.

— Понимаю, — кивнул Антон, — понимаю! Сам-то нормально доберёшься? Всё-таки, незнакомый город…

"Чего придуривается? — подумал Пошивалов. — Ведь прекрасно понимает, что меня специально готовили к работе тут, и я знаю город если и похуже его, то не намного…" Хотя он тут же одёрнул сам себя: скорее всего, друг просто старается уделить ему внимание, заботится, а он злится и выдумывает всякую ерунду!

Фёдор снова улыбнулся:

— Конечно, Антон, доберусь, всё нормально. Поезжай, а завтра часов в девять я тебе звоню, мы встречаемся. Надо будет и мне пощупать твоих знакомцев. Думаю, кого-то из них стоит попросту поприжать, чтобы попытаться вытряхнуть сведения.

Беркович хмыкнул:

— Я бы не стал слишком торопиться. Вдруг эти парни не имеют к чужакам никакого отношения? Мы же рискуем засветиться перед местными властями! А если они всё-таки связаны с камалами, то можем их вспугнуть. Лягут на дно — долго не выйдем на след.

Фёдор покивал, но с сомнением:

— Да, но чего ты ожидаешь, говоря, что не стоит торопиться? Что они снова будут торговать модифицированным кокаином? Если они не идиоты, то эта отрава именно здесь в ближайшее время точно не появится. Но ведь факт же, что она у них была! Допустим, эти парни не связаны с альтерами — но тогда надо хотя бы попробовать определить, откуда появилась у них та партия.

Про погибшего штурмана, Пошивалов промолчал: Кир приказал ни словом не упоминать об этом.

Антон пожал плечами:

— Тоже верно. Ладно, как говорится, утро вечера мудренее. До завтра, дружище! Страшно рад, что мы снова вместе.

— Я тоже! — с чувством ответил Фёдор, они обнялись.

Беркович уже собирался сесть в салон, когда на край крыши «форда» прямо перед ним шлёпнулась большая ночная бабочка. Несмотря на тепло, бабочка была ещё довольно сонной и, видимо, поэтому летала не слишком резво.

— Смотри-ка ты, отогрелись! — усмехнулся Беркович.

Он аккуратно снял бабочку, секунду-другую разглядывал на ладони, а затем подбросил вверх — та лениво дёрнула крыльями и улетела.

Антон ещё раз помахал рукой, повторил "До завтра!", захлопнул дверцу, и джип, вырулив со стоянки, покатил вдоль улицы.

Пошивалов подождал, пока огоньки машины скрылись за поворотом, и направился к станции метро "Астор Плэйс". В принципе, расстояние до гостиницы позволяло прогуляться пешком, ведь данный район Манхеттена не самое опасное место в Нью-Йорке. Но Фёдор решил не испытывать судьбу: лишние хлопоты с возможными местными хулиганами и соответственное привлечение внимания полиции к собственной персоне были совершенно не нужны.

Он проехал одну остановку в произвольном направлении, внимательно проверяя, нет ли слежки, вышел из метро и поймал такси. Всё было спокойно.

В гостинице Фёдор налил тоника со льдом, долго стоял под душем, включая то горячую, то ледяную воду, чтобы изгнать остатки опьянения. Затем, повинуясь больше тревожному чувству, чем требованиям инструкции, он вставил в ухо миниатюрный тубус индикатора движения, а датчик налепил на лампу, висевшую под низким потолком посреди комнаты — с этой точки хорошо контролировались и окна и дверь номера.

В постели Пошивалов ещё долго ворочался: как ни странно, не давала покоя бабочка на ладони друга — что-то в этом эпизоде вызывало необъяснимую тревогу, но он не мог понять, чем его это беспокоит.

Индикатор пискнул в ухе, предупреждая об опасности, и Пошивалов открыл глаза. В таких случаях он просыпался почти мгновенно — навык, очень полезный человеку его профессии.

Система слежения определила, что некто пытается проникнуть в помещение, и тотчас же послало сообщение человеку. Как только носитель индикатора проснулся, прибор перешёл из режима предупреждения к прямому мониторингу ситуации: Фёдор отчётливо услышал царапание.

"Дверь!" — подсказал индикатор: кто-то возился с замком.

Пошивалов быстро оценил обстановку и остался в постели, только лёг на спину, быстро надел очки и, накрывшись одеялом, приготовил станнер.

Вот входная дверь, наконец, распахнулась и тут же закрылась. Что-то прошуршало — незваный гость осторожно двигался от двери внутрь комнаты, и, судя по движениям, был один.

Мягкие шаги стали приближаться к выступу стены, за которым в этом номере располагался альков с кроватью. Фёдор впился взглядом в силуэт окна, подсвеченный ночными огнями с улицы — очки позволяли видеть сквозь, ткань в инфракрасном и ещё бог знает в каких диапазонах, приспосабливая поле зрения под естественное восприятие смотрящего. На мгновение его вдруг кольнуло сомнение — как же стрелять в номере гостиницы? Стрелять в людей ему приходилось много раз, да и не пистолет у него сейчас, но он же находится в чужой стране, и не понятно, какие последствия будет иметь данный инцидент.