Черепаха Тарази

Но не станем забегать вперед, читатель, теряя нить повествования, доверимся рассказу черепахи - ведь она знает больше и лучше нас...

...Не помнит уже Бессаз, о чем говорили ему вдогонку мушрики, по крышам которых он прыгал, - спешил, чтобы посадить старосту под домашний арест. Единственное, что его заинтересовало в их разговорах, - то, что староста, идущий к нему наверх, неожиданно свернул куда-то в сторону, но Бессаз и сам об этом догадался.

Но едва он прошел по крыше последнего дома и спустился на площадь, как староста сам предстал перед ним, выйдя из дома и неся труп орла за хвост.

Не сбавляя хода, Бессаз сделал ему навстречу еще несколько решительных шагов, желая объявить об аресте, но добродушно улыбающийся, чуть усталый староста умерил его пыл, и вместо повелительного жеста и грозных слов Бессаз невольно пробормотал приветствие, поглядывая на орла, который, уже засыхая, ронял одно за другим перья...

- Я так беспокоился за вас... Слава аллаху, что вы так быстро прошли по этой джанабе [Джанаба - буквально: большая клоака (араб.)]... и никто вас не оскорбил, не ограбил, - сказал старик, приветливо кивая, и, помолчав, добавил: - Вам, наверное, показалось странным, отчего это я, направляясь издали к вам, неожиданно исчез? Вы - человек добрый и милосердный, наверное, подумали, что подо мной провалилась какая-нибудь крыша и я упал к ним в пучины, задыхаясь в джанабе от смрада и нечистот... Я даже был уверен, что вы броситесь спасать меня, старика... Но, к счастью... Просто еще издали я увидел, как вы ловко сразили орла, и, поднимаясь к вам, чтобы выразить восхищение, подумал: а не лучше ли мне спуститься обратно и найти труп орла? Я очень боялся, что мушрики, радуясь, унесут его раньше меня, чтобы выдернуть перья из хвоста и, украсив свои маски, плясать вокруг огня в исступлении... Вы бы лишились важной улики... Но подняться к вам вторично, уже с орлом, я не решился, ибо в моем возрасте проделать такой путь наверх... простите, нелегко.

Старик был сегодня на редкость словоохотлив, и Бессаз решил, что ему, наверное, приятно оказать гостю такую услугу. Видно, решил схитрить и отвести подозрения, да еще активно помогать Бессазу, ибо и дальше уклоняться от дела было бы прямым вызовом городскому чиновнику, которого староста сам пригласил в деревню для расследования.

Бессаз вдруг засмущался от мысли, что староста может догадаться о том, что еще минуту назад он твердо намеревался арестовать его, и, чтобы отвлечься и не показать своей растерянности, Бессаз взял орла и стал осматривать его со всех сторон. Это был крупный хищник, темно-бурый, с черным клювом и когтями; перья его, покрытые соляной пудрой, поблескивали на солнце.

Староста, чуть приоткрыв рот, с удивлением следил за тем, как Бессаз вертел орла в руке, пытаясь найти след от удара.

"Уж не подвох ли какой? - снова сделался подозрительным Бессаз. Может, это другой орел, подставной?" Но когда с трудом разжал птице клюв и увидел на ее языке комочки, непроглоченной ворованной пищи, успокоился: видно, палка его просто оглушила орла, не оставив на теле кровавых следов.

Староста вдруг тоже заговорил об этом, желая поделиться своими сомнениями:

- Вы, должно быть, думаете, почему на теле орла нет следов от вашего удара? Мне это тоже кажется странным. И я думаю, что это все-таки не тот орел, которого вы сбили. Да! Да! За несколько дней до вашего приезда мне тоже удалось наконец сразить орла, подумал: слава богу, избавились. Но потом вижу, что уже другой стервятник кружится над холмом. Затем Фаррух убил еще одного, я другого, пока наконец мы не поняли, что их великое множество... как стая ворон... И все будут стоять и ждать своей очереди, ибо ед- , ва погибнет один, как его место тут же занимает другой орел... ни повадкой, ни окраской - ничем не отличающийся от предыдущих... Этот, видимо, отдал душу дьяволу, задохнувшись от ядовитых паров...

- А где же, простите... которого убил я? - Старик заметил, как побледнел Бессаз.

- Его, наверное, сразу же, подхватив на лету, унесли другие орлы... Они такие номера проделывают в воздухе, так ловки, что заглядишься с открытым ртом...

- А жители деревни? Не могли ли?..

- Нет, я следил.

Бессаз молча вернул птицу старику. И как ни сдерживал себя, чтобы не выдать растерянности и волнения, старик все же заметил, как дрожат его руки.

- Прошу вас в мой скромный дар аль-исхан [Дар аль-исхан - буквально: островок, приют добродетели, друга (араб)], - широким жестом староста пригласил его в дом. - Вам надо отдохнуть... И забыть все эти неприятности. Все уладится...

И старик повел его в дом и, на секунду прислонившись к двери, вздохнул, как бы сочувствуя Бессазу, оказавшемуся в таком скверном положении. Загадки, одна запутаннее другой, а теперь еще эти орлы, стоящие на страже и сменяющие друг друга...

Садясь за стол, Бессаз почувствовал такую усталость, что еле поднял руку, чтобы сделать жест старику, приглашая и его садиться напротив.

Староста сел и уставился на Бессаза - весь внимание, - и Бессаз, уже почти ничего не соображая, вдруг признался:

- А ведь я шел сюда с намерением арестовать вас...

- Боже милостивый!

- Нет, нет, не пугайтесь, прошу вас... Это было необдуманно и глупо...

Скорее бы закончить это дело. Прошу вас, помогите мне, чтобы я мог уехать со спокойной совестью...

Староста молча разглаживал пояс на своем плаще.

- Уверяю вас, я с первой же минуты старался помочь, но вы подозревали меня...

- Сейчас не время вспоминать старое, - остановил его Бессаз, - Я доверяю вам. Более того, впредь буду делать все по вашему совету, человека опытного и мудрого...

Тарази сделал знак, чтобы черепаха замолчала, и повернулся к двери, где уже давно слышалось покашливание. Черепаха умолкла и, удивленная, тоже повернула морду.

- Абитаю не терпится показать вам одежду, - сказал Тарази, вставая. А мы пока тоже немного развеемся...

VI

- Итак, все на местах - и я могу продолжить свой печальный рассказ, сказала черепаха и театрально развела руками, как бы прося снисхождения за свою несколько затянувшуюся историю.

С каждым днем заметно оживлялась получерепаха-получеловек, и на морде ее все реже появлялись страдальческие гримассы... освобождаясь от того, что было тяжелого на ее сердце, и успокаиваясь, она заметно располнела заботами Абитая, правда, настолько, насколько применительно это слово к форме черепахи.

- В тот самый вечер, когда я обещал старосте во всем следовать его советам, в хорошем расположении духа я вышел погулять с Майрой по площади, недалеко от дома.

Староста, всегда хмурившийся и ворчавший, если заставал меня с дочерью, на сей раз как бы поощрял наше желание прогуляться - улыбался нам из окна и махал приветственно руками, резонно думая, что приятный вечер, проведенный с Майрой, еще больше скрепит наш со стариком союз...

Наши тестудологи уже знали по прежним рассказам Бессаза, что площадь эта, маленькая и темная, вымощенная булыжником, - место собраний и молений - намазгох, конечно же не очень вдохновляла Бессаза, желавшего поухаживать, пококетничать с Майрой, но ему не хотелось подниматься по тропинке и слышать голоса селян, которые уже порядком осточертели ему, ибо всегда готовы были соврать, оклеветать, - чем еще им заниматься в своих соляных мешках долгими вечерами при свете коптящего бараньего жира?

Бессаз хотел отдохнуть, желал забыться, не думать ни о прикованном, ни об орле, который наверняка уже заступил на место сраженного, чтобы с новыми силами продолжать атаки на печень несчастного. И как только Майра попыталась заговорить о пропавшем конюхе, Бессаз тут же остановил ее, взяв за холодную руку.

- Не надо, - взмолился он, - я хочу посвятить вечер только вам и не желаю слышать ни о прикованных и пропавших, ни о привязанных и сраженных...

- Что ж, - воскликнула она смеясь, - я рада. Просто я боялась ваших подозрений...