Нелетная погода (сборник)

– Ах, вот оно что… да, по-прежнему, – сказал Снерг, ничуть не удивившись тому, что Сергачев знает – ему и полагалось знать.

– Как вы провели эти два дня после возвращения из лаборатории? Что делали?

– Как обычно. Привел в порядок кое-какие материалы, летал в нашу штаб-квартиру, был на спектакле Шеронина. Достаточно?

– Вполне. Вельяминов или Свирский не искали вас?

– Нет, – сказал Снерг.

– А на Эльдорадо они вас приглашали?

– Да.

– Теперь вот что, – сказал Сергачев. – В Вельяминове не было ничего такого, что могло показаться вам странным? Я очень прошу вас – вспомните как можно тщательнее, не торопитесь отвечать.

– Как вам сказать… Смешно, но и я об этом подумал мельком еще в лаборатории, потом забыл. У него словно бы изменились походка, жесты, я не так уж хорошо его знаю, но такие вещи всегда бросаются в глаза…

– Минуту!

Сергачев выхватил из кармана браслет, нажал кнопку и, едва вспыхнула лампочка приема, выпалил, не дожидаясь ответа:

– Слава, насчет пластики снова полностью подтвердилось. Включайте во все беседы. Буду через час.

Выключил браслет, спрятал и сидел, не глядя на Снерга, раздумчиво постукивая пальцами по колену. Снерг почему-то не сразу решился прервать молчание:

– Как это все понимать?

Сергачев уперся в него тяжелым взглядом, говорил тихо, но все равно казалось, что он кричит:

– Психолог Звездного Флота Вельяминов последние девять дней безвыездно провел на Жемчужине, что подтверждают многочисленные свидетели и документы отдела пассажирских перевозок. Какими бы то ни было снами не занимался, со Станиславом Снергом не встречался. Кирилл Свирский вторую неделю бродит с туристической группой по лесам Северной Канады, он в отпуске, на Черном море не был уже год и со Станиславом Снергом знаком только по фильмам последнего. Между собой Вельяминов и Свирский также незнакомы, подождите, не перебивайте. Вчера Вельяминов и Свирский улетели на лайнере «Антарес» рейсом Земля – Эльдорадо. Ничего странного – оказывается, у Вельяминова и Свирского есть двойники, только и всего…

Снерг медленно протянул руку, коснулся веточки молодого шиповника, торчавшей меж ажурных решеток беседки, сжал ее в кулаке. Боль обожгла ладонь, он отдернул руку. Он не спал (в этом можно было быть уверенным еще и потому, что, когда он спал, ему снилось прошлое и только прошлое), и боль ему потребовалась, кажется, исключительно для того, чтобы покрепче привязать себя к миру, каким мир был до позавчерашнего утра. Или до полета на «Картахене»…

– Среди живущих на Эльдорадо Вельяминов и Свирский не зарегистрированы, – сказал Сергачев. – Но даже совпадение имен ничего не объяснило бы…

– И что же вы намерены предпринять?

– А что бы вы предложили? Искать среди трехсот пятидесяти тысяч эльдорадцев тех, кто сыграл с вами шутку? Но как? Если уж привлекать средства из арсеналов старых детективов, у нас нет ни отпечатков пальцев, ни спектров голосов…

– А лаборатория?

– Никаких следов. Просто пустой дом.

– Подождите, – сказал Снерг. – Ничего не понимаю. – А Голубцов?

– Голубцов к нам и обратился. Вельяминов-бис оставил ему номер, оказавшийся номером настоящего Вельяминова, понятия не имеющего, какие штучки откалывает его двойник…

– Значит, астромедики пассажирами «Картахены» не занимались?

– Никоим образом.

– А… – Снерг не сразу решился. – Вы хотите сказать, что никакого «картахенского феномена» не было?

– Отчего же, – сказал Сергачев. – Ваши таинственные медики ни в чем вам не лгали. Я не сплю третьи сутки – мотаюсь по планете, беседовал с пассажирами злополучного рейса, к некоторым пришлось летать на Марс и на Глен. Ситуация такова. Пассажиры этого рейса действительно получили возможность видеть во сне прошлое – будем пока считать, что это действительно прошлое, – но к врачу успел обратиться лишь один – пассажиров начали перехватывать и приглашать в свою лабораторию два весьма энергичных молодых человека – в лабораторию, неизвестно кем построенную и оборудованную и нелегально подключенную к земной видеофонной сети. В качестве консультанта они пригласили профессора Голубцова, работали две недели и отбыли на Эльдорадо, демонтировав аппаратуру, но оставив материалы исследований – вернее, копии. Где они пребывают в настоящий момент, и кто они на самом деле, неизвестно. Кстати, они не производили впечатления загримированных?

– Нет, – сказал Снерг. – Я знаю театр, разбираюсь в гриме… Нет.

– Впрочем, это обстоятельство ненамного запутывает дело – третьестепенная зацепочка… У вас есть какие-нибудь соображения?

– Будь я лет на десять моложе, непременно завопил бы: «Андромедяне!», – сказал Снерг. – Но сейчас я просто не знаю, что и думать.

– Мы могли бы выразиться примерно так же… – сказал Сергачев. – А какие странности всего происшедшего вы бы отметили?

– Дайте подумать… – сказал Снерг. – Собственно, что тут думать? Странность одна – почему они словно бы специально старались привлечь внимание? Да не «словно бы», а наверняка. Да будь они в самом деле андромедянами, которых почему-то заинтересовал случай с «Картахеной», – им достаточно было назваться любыми вымышленными именами, прошло бы много времени, прежде чем все вскрылось. А они…

– Вот именно, – сказал Сергачев. – Наша служба получила головоломку, а медики – материалы о «феномене Картахены». Кто знает, когда им заинтересовались бы всерьез, когда кто-нибудь додумался бы обобщить и проанализировать… Создается впечатление, что нам помогли. Правда, я не вижу оснований приходить в восторг – услуга, оказанная таким способом и при таких обстоятельствах, способна, скорее, насторожить и обеспокоить…

– Но что-то же вы намерены делать?

– Что вы нам посоветуете делать? – беспомощность в его голосе, казалось, может в любую минуту перейти в боль. – Вы правы – неожиданность потому и неожиданность, что опрокидывает все прогнозы. В данную минуту существует одно-единственное направление поиска – найти эту парочку. Каким образом? Разумеется, мы можем кое-что сделать. Те самые планы, разработанные нашими предшественниками. Теоретически возможно перевести Землю на осадное положение. Восстановить существовавшую еще тридцать лет назад глобальную сеть радаров, контролировавших космическое пространство с целью обнаружения чужих звездолетов. Строгий контроль на космодромах. Введение всеобщей паспортизации – с учетом достижений науки и техники. Что-нибудь еще в том же духе. Как вам?

– Не исключено, что к тому времени, когда все это будет введено, андромедяне, сидя у себя дома, будут посмеиваться в кулак, – сказал Снерг.

– Да. Мы не можем со всей определенностью сказать, кто же они – пришельцы или по неизвестной причине хулиганствующие психологи с Эльдорадо. Может случиться, что в то время, как мы будем искать вашу парочку – хотя я не представляю, как ее искать, – другие двойники, а то и не двойники, будут проводить другие операции. А те меры, о которых я упоминал… Представляете, сколько труда и времени они потребуют? И я не уверен, что Мировой Совет даст добро на их введение. Людей, которые там сидят, никак нельзя упрекнуть в беспечности и недальновидности, но нам вполне резонно могут заявить, что объявлять осадное положение глупо, нерационально и даже смешно. И они будут правы, потому что существует «Динго» и его четвертый отдел, который полсотни лет дармоедствовал, а когда, наконец, потребовалась реальная отдача и настоящая работа, заявил, что он бессилен и беспомощен… Распутать все – наш долг и наша честь, иначе нас сожрет совесть.

– Вы старательно обходите самое, пожалуй, главное, – сказал Снерг. – Эльдорадо. Прежде чем превращать Землю в осажденную крепость, можно все-таки попытаться поискать следы на Эльдорадо. Это гораздо проще.

– Вы так думаете? – резко и насмешливо спросил Сергачев.

Снерг удивленно воззрился на него. Невидимая стена замкнулась вокруг беседки, она пропускала внутрь веселый гомон из благополучного века, но напрочь отсекала его беспечность и уверенный в себе покой…