Все зависит от тебя

Он сердито встал и направился в столовую.

Ошеломленный его высказыванием Дан еще некоторое время сидел без движения, и только когда Наи пришла за ним, поднялся и присоединился к остальным. Впрочем, аппетита у него не было, он что-то вяло жевал и пытался перехватить взгляд Марана, чтобы понять, как там, с Нилой. Но Маран смотрел на Наи. Он и вовсе не ел, а сидел, подперев щеку рукой, и смотрел на Наи почти так же, как в тот давний вечер перед отлетом на Палевую в маленьком, занавешенном виноградными листьями и кистями дворике Железного Тиграна. И молчал, как и в тот вечер. Говорили, в основном, Олбрайт с Поэтом, обсуждали результаты референдума и дальнейшие шаги, которые, по их мнению, следовало предпринять. Предпринять, разумеется, Марану. Но Маран ни словом не среагировал на их инициативы, и заговорил лишь тогда, когда Олбрайт прямо обратился к нему, спросив о его дальнейших планах насчет места жительства.

— Если хочешь остаться тут, оставайся, я буду только рад, — сказал Олбрайт. — По крайней мере, до выборов. Потом так или иначе придется оборудовать президентскую резиденцию.

— Об этом пусть думает тот, кого выберут президентом, — возразил Маран безразлично.

— Какой еще «тот»? — удивился Олбрайт. — Не кокетничай. Вот у тебя уже и Первая леди здесь. Да еще такая обворожительная…

— Ты хочешь быть Первой леди? — спросил серьезно Маран у Наи, и она ответила, смеясь:

— Я хочу быть единственной леди. Первая или последняя — это все равно.

— Мы останемся здесь, — решил Маран. — Чтобы моя единственная леди была в безопасности. Конечно, охотнее всего я отослал бы ее обратно…

— Отошли, — сказала Наи лукаво.

— Не могу. Не хватает силы воли. Не звать — еще кое-как хватало, но отослать — нет. Хотя ты меня выбиваешь из колеи, леди. Утром я собрался обдумать письма, которые мне сегодня предстоит написать, а вместо этого сочинил план романа.

— О чем роман? — спросил Олбрайт.

— О том, как людей принудили быть лучше, чем они есть, и что из этого вышло.

— Так это утопия?

— Нет, Дик. Это трагедия.

— Да? Ну что ж, пиши, посмотрим, что получится.

— Ничего не получится, — вздохнул Маран. — Некогда. Кто письма писать будет?

— Что за письма? — спросил Поэт.

— Торговые. Я заделался заправским торговцем, Поэт. Никогда в жизни я не получал такой прибыли от маленькой операции. Я имею в виду поездку в Крепость за Диком. Сначала вступил в сделку с Лайвой. Теперь собираюсь содрать за это же выкуп с Земли. Собственно, один уже содрал. Дезактиваторы. Но аппетит у меня только вырос. Хочу и второй.

— Какой?

— Советников. Юристов и экономистов.

— Ловко, — одобрил Поэт.

— Ну! Дик оказался сущим кладом.

— Польщен, — сказал Олбрайт, вставая. — Спасибо за завтрак. Так я оставляю за тобой эти три комнаты. Хватит?

— Конечно. А Дану, значит?..

— Дану уже приготовили соседние апартаменты. Там две комнаты.

— Это хорошо, — сказал Маран. — А то он тоже соскучился по жене. Я думаю, скоро приедет и Ника.

— Отличная идея, — кивнул Олбрайт. — Конечно, надо ее вызвать. Я и сам подумываю, не выписать ли мне свою. Хотя бы на время.

Когда он вышел, Дан посмотрел на Марана почти с ужасом.

— Иди, — сказал Маран сурово. — Пиши Нике письмо. Почту надо сдать после полудня. Ступай.

— Но я…

— Дан! Не хочешь же ты, чтобы я сам написал ей?

— Тиран, — сказал Дан. — Деспот. Диктатор.

Маран развел руками.

— Уж какой есть…

Маран пришел тогда, когда отчаявшийся Дан после почти двухчасовых бесплодных попыток стер очередной четвертый или пятый вариант и в сердцах стукнул кулаком по клавиатуре — диктовать он не любил, писал, как правило, сам, но на сей раз испробовал и то, и другое, однако без толку. Он сидел в предоставленной ему новой квартире, куда удалился, обиженный очередным бесцеремонным вмешательством в свою личную жизнь, и, когда в дверь постучали, даже не хотел впускать гостя, но потом все же открыл, правда, не вставая с места, а воспользовавшись пультом.

Маран прошел в комнату и сел напротив Дана.

— Написал? — спросил он, и Дан ответил хоть и чуть смущенно, но с долей агрессивности:

— Не могу. Не получается.

— Дан, — сказал Маран грустно. — Я понимаю, ты обижен и даже зол на меня за то, что я грубо прервал твое путешествие в страну наслаждений, влез в твои личные дела и диктую тебе правила поведения. Ты считаешь, что у меня нет никакого права вмешиваться, и это, в сущности, верно. Я не хочу повторять свои аргументы, напомню лишь, как ты нервничал на Эдуре, боясь за мои отношения с Наи, хотя та ситуация совсем не походила на эту, Наи ничего не грозило, но ты все равно волновался. Что ж странного в том, что меня беспокоит твое счастье? Тем более, что я отлично знаю, в ком и в чем оно. Еще года полтора, ну два, и сегодняшние скромные удовольствия, за которые ты так цепляешься, покажутся тебе ничтожными… Впрочем, я пришел к тебе не с этим. В конце концов, ты взрослый человек, имеешь право сам выбирать себе судьбу, да даже развестись и жениться на другой, если тебе угодно…

— Ты с ума сошел! — возмутился Дан. — Я никогда…

— Я рад, — остановил его Маран. — Это так, гипотетически. Как бы то ни было. Ты назвал меня тираном и деспотом. Я подумал и осознал, что действительно не имею права навязывать тебе свое понимание дел. И я не хочу лишиться твоей дружбы. Невозможно ведь питать дружеские чувства к человеку, который тебя тиранит. Словом, решай сам. Я больше вмешиваться не буду. Хоть я и уговорил Нилу оставить тебя в покое, но это не значит, что ты не можешь все переиграть. Так что поступай, как знаешь.

Он встал и хотел уйти, но Дан схватил его за руку и удержал.

— Погоди! Сядь. Я не хочу… Не хочу переигрывать. Я ведь тоже подумал. Конечно, ты прав. Просто получилось как-то неожиданно, я не был готов к такому разговору… Понимаешь, все шло тихо, незаметно, я сам совершенно не представлял, насколько втянулся в эту историю.

— Я опять-таки виноват, — сказал Маран. — Я должен был тебя предупредить. Я ведь тоже многого не представлял. Мне только казалось, что я представляю. В сущности, я по-настоящему осознал положение вещей только, когда ты меня спровоцировал на просмотр тех порнофильмов. Помнишь, на астролете? Когда ты стал проситься ко мне в ученики… В достоверности или полноценности литературных описаний все-таки можно сомневаться. А тут уже… Впрочем, нет, даже не тогда, во всяком случае, не вполне. Окончательно до меня дошло только на Эдуре, когда я смог сравнить бедную Олинию с бакнианскими женщинами. Я сразу подумал, что ваше погружение в нашу вторую сферу может вызвать настоящее головокружение. Но мне и в голову не приходило, что после стольких лет… Ты же жил тут один почти целый год, и ничего.

— Что-то ты опять мухлюешь, — сказал Дан. — Книги, кино… Олиниа… Почему Олиниа? Почему не Наи? Я не говорю об Индире… Впрочем, я так я и не понял, было у тебя с Индирой или нет?

Маран не выдержал и рассмеялся.

— Ох, Дан! Далась тебе эта Индира. Я вижу, ты будешь спрашивать меня о ней до конца жизни. Или пока не получишь ответа. Ну было, было. Пару раз. Только составить на этой основе связное представление я не мог, не забудь, я был больной, полумертвый и почти ни на что не годный. Так, на уровне среднего землянина. Ты же понимаешь, в противном случае…

— В противном случае она так легко от тебя не отказалась бы. Да, конечно. Хотя я все равно удивляюсь…

— Я и сам не особо рвался. Может, и вообще не стал бы… если б она не начала первая. Ты угадал тогда — в основном, это действительно было любопытство. А так это не мой тип. По-моему, высокие женщины привлекательны для слабых натур, подсознательно ищущих опеки, а меня всегда тянуло к маленьким и беззащитным. Женщинам, которых можно носить на руках, как говорит Поэт. Так что вот тебе вся правда насчет Индиры. Как на духу. Было. Коротко, мимолетно и малоинформативно.