Все зависит от тебя

— Что это за законы такие? — спросил Олбрайт, пожимая Дану руку. Он только утром вернулся из Латании, где провел на обсуждении отношений с Землей в тамошнем парламенте последние два дня, и слышал Марана по телевизору. — Только не говори мне, что он написал проект конституции.

— А почему нет? — усмехнулся Дан.

— За две недели? Шутишь? Он же не юрист, да и для юриста…

— Извини, но, по-моему, ты недооцениваешь интеллект Марана.

— Это ты извини. При каком угодно интеллекте составление законов требует времени и соответствующего образования.

— Господи, Дик! Разве Маран похож на человека, способного тратить время на изобретение велосипеда?

— Велосипеда?.. А-а… Ты хочешь сказать… Разумно. — Олбрайт оживился. — Есть ведь уже латанийская конституция. И неплохая. Правда, у них монархия, но если адаптировать некоторые разделы…

Дан засмеялся.

— Дик, — сказал он, — ты странный человек. Если уж делать велосипеды, зачем запускать в производство устаревшую модель? Когда есть современная, почти совершенная… Он адаптировал Земной Кодекс.

— Земной Кодекс?! — удивился Олбрайт, но почти сразу признал: — А почему, собственно, нет?

— Да, — сказал Дан. — Почему нет?

— Но он хочет поставить его на референдум. Не знаю, поймут ли они.

— Они не глупее нас, — сказал Дан. — Не беспокойся.

— А какую он предлагает форму государственного устройства?

— Президентскую республику, — сообщил Дан, подумал, что Олбрайт опять начнет говорить о претензиях Марана на неограниченную власть, и торопливо добавил: — С двухпалатным парламентом.

Но Олбрайт сказал только:

— Правильно. В здешних условиях, при таком количестве проблем… Правильно. — И заключил: — Я думаю, его выберут президентом.

— Конечно, выберут, — вздохнул Дан.

И ему стало тоскливо. Вспомнились Перицена, Палевая, Эдура… Удивительно, самые неприятные минуты теперь вызывали у него чуть ли не ностальгию. Он представил себе, как они взбирались по практически отвесной стене, там, в пустыне Атанаты, Маран, конечно, впереди, Дан утешал себя тем, что Маран высоты не боится, но это дела не меняло, так или иначе он опять был впереди… Потом вспомнился Леор, где Маран буквально выдернул его из-под обрушившейся стены, потом палевианская ночь, когда они с Поэтом искали в лабиринте Марана, искали, нашли, вытащили… для того, чтобы он через четверть часа спас всех, выведя флайер из-под инфразвукового удара… Да даже инфразвуковой удар теперь уже не казался таким чудовищным! Что тогда говорить о минутах открытий! Когда они с Мараном вошли в древнее хранилище книг в подземелье Атанаты и увидели ряды манускриптов, или когда Патрик дрожащими руками сунул кристалл в компьютер, и на экране появилось созвездие, выделились звезда, планета… Эдура! А звездный атлас? А вернее, звездное мгновение, когда он мысленно проделал подсказанную Мараном операцию, и из набора хаотически расположенных точек выплыла Бета с прижавшейся к ее боку Тореной… Неужели все в прошлом, Маран теперь останется на этой самой Торене, в Бакнии, и ему придется дальше летать одному?.. ну не одному, а допустим, с Патриком… А с Мараном, значит, встречаться во время отпусков?

— Не грусти, Дан, — сказал внимательно наблюдавший за ним Олбрайт. — В конце концов, ты всегда можешь перейти работать ко мне.

— В посольство? Что мне тут делать, — вздохнул Дан, — я не дипломат.

— Но знаток Бакнии.

— Ну уж и знаток, — сказал польщенный Дан.

— По мнению Марана. Он рекомендовал мне смело консультироваться с тобой по поводу всего, что касается Бакнии… Впрочем, еще неизвестно, чем все кончится. Он может и проиграть референдум. И тогда уйдет с поста и, скорее всего, уедет.

Уедет, да, подумал Дан… Но нет, упаси боже! Он невольно вспомнил Нилу. Как я могла желать, чтобы он никогда не встретил свою женщину, сказала она. Похожая ситуация. Как он мог желать, чтобы Маран потерпел поражение, еще более страшное, чем в прошлый раз, в прошлый раз он схватился с Лигой, а теперь вышел к народу напрямую, и если… Нет, этого не будет. Дан вспомнил, как после речи, когда телевизионщики убрали свои камеры, Маран сказал Поэту:

— Теперь главный фигурант ты. Придется тебе поработать.

— Я не умею говорить без слушателей, — предупредил Поэт, и Маран сказал:

— Говори, как хочешь, где хочешь, с кем хочешь, но только говори.

— Ты собираешься свалить всю агитацию на меня?

— Не только. Всех заставлю. Всех, чье слово чего-то стоит. Но главный властитель дум у нас ты, не забудь.

— А ты кто?

— Я? Я — начальник спецотдела Охраны. Глава Лиги. Предатель, разгласивший секрет глубинного оружия.

— Ну и ахинею ты несешь!

— Поэт! Запомни! Если мы проиграем и на этот раз, я…

Поэт жестом остановил его.

— Ни слова больше! Мы выиграем. Я тебе обещаю.

— Неужели это никогда не кончится? — сказал Поэт нервно, вскочил и стал ходить кругами по комнате. — Сколько можно считать? Надо было поручить арифметику школьникам, они давно бы справились!

Никто ему не ответил. Дану тоже не сиделось, он с удовольствием составил бы Поэту компанию в его метаниях, но глядя на неподвижного Марана, он заставлял себя не ерзать. Четвертым в комнате был Олбрайт, он тоже казался спокойным, но его мучила жажда, и он то и дело наливал себе минеральной, а вернее, минерализованной воды, источником которой служил автомат, установленный тут же, на первом этаже посольства. Ибо сидели они в посольстве, в комнате Марана. Маран так и не переселился на противоположную сторону площади, иными словами, в восточную половину того Малого дворца, западная которого была отдана землянам, работал там, но жил, а точнее, спал, поскольку все остальное время работал, в посольстве. В свою прежнюю квартиру он идти не хотел, и хотя по этому поводу не было произнесено ни единого слова, Дан не сомневался, что знает причину. Над той квартирой витала тень Ланы. Пусть она и прожила там всего два дня и приходила до того считанное число раз, но Маран наверняка думал о том, что Наи приедет к нему рано или поздно, и Дан был убежден, что он никогда не введет ее в квартиру, где был близок с другой женщиной, пусть это было сто лет назад. Правда, распространять это продиктованное то ли щепетильностью, то ли своего рода чистоплотностью нежелание на весь дворец было, по мнению Дана, чрезмерным, но может, Маран и не распространял? И однако он все откладывал переселение и даже выбор комнат, впрочем, Дана это устраивало, поскольку каждый вечер они вместе ужинали, и за ужином он вытягивал у Марана все, что тот делал в течение дня, и был посему полностью информирован. Устраивало подобное положение дел и Мита, так как посольство охранялось лучше, чем любое другое здание в Бакнии, а ночных прогулок Маран уже не предпринимал, да и вообще почти не выходил из своего кабинета, правда, съездил на пару дней в Вагру в рамках, так сказать, предреферендумной агитации, прихватив с собой Дана. Дан подозревал, что в Вагре их встретят радушно, вряд ли там забыли перипетии, связанные с безалаберным испытанием глубинного оружия и всего, что за сим последовало, но того, что произошло, он все же не ожидал. Поехали вчетвером, сопровождали их только Мит и Санта, даже Мит не счел нужным взять с собой своих людей, положившись на Внутреннюю Охрану Вагры, которую неплохо знал, так как проработал тут два года вместе с Летом. Правда, он предупредил о поездке по телефону. И как только мобиль въехал в город… Дан невольно вспомнил, как Маран саркастически описывал свой воображаемый, а вернее, воображаемый Поэтом, торжественный въезд в Бакнию… Ехали, конечно, не на белом мобиле, а зеленом, заниматься перекраской правительственных автомашин было некогда и некому, да и выбор нового флага, нового, так сказать, государственного колора был отложен до итогов референдума, но стоило им одолеть узкий, шаткий мост через грязную, мелкую речушку на подступах к городу и миновать первые окраинные переулки, как сотни людей стали сбегаться к улицам, по которым проходила дорога к центру, и, на самом деле, под колеса полетели ветки каоры, ветки, в отличие, от мобиля, белые. Скоро машина завязла в толпе, и тогда Маран просто вышел из нее и стал отвечать на вопросы, сыпавшиеся со всех сторон. Не только. Тянулись десятки рук, и он пожимал их, людям постарше даже позволял себя обнять и принимал все новые и новые охапки цветущих веток, складывая их на крышу мобиля… Словом…