Рифтеры (Сборник)

– Здесь так чисто, – сказал Рикеттс.

Он не сидел в виртуальной реальности и не играл в игры.

«Он взломал систему навигации».

Она выпрямилась так резко, что ударилась головой о верхний иллюминатор.

– Ты что здесь делаешь? Это не...

– Никакой жизни, вообще, – не унимался парень. – Тут даже ни одного червя не видно. И все такое... та­кое... – Он не нашел слов.

Лени спустилась к нему. Рикеттс лежал, уставившись на девственно‑чистое окружение «Вакиты», заворожен­ный чудесным миром.

– Цельное, – нашелся он, наконец.

Лени протянула руку. Мембрана чуть заметно пружи­нила под пальцами, обтягивала руку паутиной, прогиба­лась, обнимая локоть. Кларк тронула мальчика за плечо. Тот повернул к ней голову – или она сама перекатилась, повинуясь силе тяжести.

– Как ты это сделал? – спросила Кларк.

– Сделал?.. А, саккадная клавиатура. Ну ты же зна­ешь. Движения глаз. – Он слабо улыбнулся. – Так легче, чем с планшетом.

– Нет, я имею в виду, как ты пробрался в «Вакиту»?

– А что, нельзя было? – Он сдвинул наушники на покрытый бусинами пота лоб и нахмурился. Кажется, ему трудно было смотреть на нее. – Ты разрешила пользо­ваться интерфейсом.

– Для игр!

– О, – смутился Рикеттс. – Я, честно, понимаешь, я не...

– Ничего, – успокоила она.

– Я просто посмотрел. Ничего не переписывал. Там нет паролей, понимаешь... – Подумав, он добавил: – Вообще никакой защиты.

Кларк покачала головой. «Кен меня убьет, если узна­ет, что я впустила сюда мальчишку. И уж точно надает пинков за то, что не установила пароли».

Что‑то ворочалось в голове – что‑то, о чем Рикеттс сейчас сказал. «Ты разрешила пользоваться интерфейсом. Я просто посмотрел. Ничего не переписывал...»

– Постой‑ка, – спохватилась она. – Ты что, мог бы переписать навигационный код, если бы захотел?

Рикеттс покусал губы:

– Точно не знаю. Я даже не понимаю, зачем он. То есть я мог бы его подкрутить, но только наобум.

– Но кодировать ты умеешь?

– Ну да, вроде как...

– В этой глуши. Лазая по развалинам. Ты научился кодировать.

– Не больше других. – Мальчик явно недоумевал. – Ты что, думаешь, жители анклавов, уходя, забрали все запястники и все прочее? Думаешь, у нас электричества нет, или что?

Ну конечно, источники энергии должны были остать­ся. Блоки Балларда, частные ветряки, фотоэлектрическая краска, приводившая в движение идиотские щиты, рек­ламировавшие одежду и нейтрализаторы в самый разгар апокалипсиса. Но, значит...

– Ты умеешь кодировать, – недоверчиво пробормота­ла она, тут же вспомнив о советах по программированию, которые шли по открытым каналам.

– Если не умеешь малость подправить код то там, то тут, то запястниками пользоваться не будешь – будешь время смотреть да официальные рассылки получать. Как я, по‑твоему, вас‑то нашел? Думаешь, GPS сама собой наладилась, когда туда пробрались вирусы и шредцеры?

Он часто, неглубоко дышал, словно запыхавшись от такой длинной речи. Но и гордился собой, насколько могла судить Кларк. Маленький дикарь на последнем издыхании поражает экзотическую зрелую женщину!

Да, она волей‑неволей поразилась.

Рикеттс умеет программировать! Она показала ему ко‑ эновскую плату. Он, свернувшись в клетке, дрожащими от напряжения руками настроил шлемофон. И насупился, удивляясь своей слабости.

– Ну, подключай.

Кларк покачала головой:

– По беспроводной нельзя – может вылезти.

Он понимающе кивнул:

– «Лени»?

– По‑моему это называется «шреддеры».

Он кивнул.

– Шредцеры, «лени», «мадонны» – все одно и то же.

– Она постоянно роняет систему...

– Ну да, именно это они и делают.

– Но обрушить эту оперативку невозможно, она толь­ко для чтения. Она сама слетела.

Парень с трудом пожал плечами.

– Но зачем ей это делать? – продолжила Лени. – Я видела, что в естественных условиях она крутилась куда дольше пяти секунд. Как думаешь, ты можешь...

– Конечно, – сказал он, – давай проверю. Но и тебе придется кое‑что для меня сделать.

– Что же?

– Сними с глаз эти дурацкие штуковины.

Она инстинктивно шагнула назад.

– Зачем?

– Хочу увидеть. Твои глаза.

«Чего ты боишься? – спросила себя Лени. – Дума­ешь, он увидит в них правду?

Но она, конечно, была сильной. Уж всяко сильнее его. Заставила себя разоружиться, и все равно – гля­дя ей прямо в нагие глаза, он не увидел в них ничего плохого.

– Оставила бы так. С ними ты почти красивая.

– Ничего подобного.

Она ослабила мембрану и протолкнула под нее плату. Рикеттс не сумел ее удержать, уронил на матрас. Пленка уже восстановилась, не оставив даже шва. Пока Кларк переводила на максимум поверхностное натяжение, cмущенный своей неуклюжестью Рикеттс старательно разгля­дывал устройство. Потом он медленно, осторожно надел шлем. Справился и завалился на спину, тяжело отдуваясь. Коэновская плата засветилась.

– Черт, – вдруг прошипел Рикеттс. – Вот же дрянь поганая! – И, помолчав: – А, вот в чем твоя проблема.

– В чем?

– В пространстве для маневра. Она вроде как атакует рандомные адреса, но ты поместила ее в очень тесную клетку, вот она и зациклилась на собственном коде. Если добавить памяти, продержится дольше. – Помолчав, он спросил: – А вообще, зачем ты ее держишь?

– Я просто хотела кое‑что у нее спросить, – още­тинилась Кларк.

– Шутишь, что ли?

Кларк покачала головой, хотя парень ее не видел:

– Я...

– До тебя что, не доходит, что она ничего не со­ображает?

Она не сразу поняла его.

– То есть?

– Она и близко не дотягивает по размеру, – пояснил Рикеттс. – На тесте Тьюринга и двух минут не продер­жится.

– Но она отвечала. Пока не зависла.

– Нет, не отвечала.

– Рикеттс, я ее слышала!

Он фыркнул и судорожно закашлялся.

– Ясное дело, у нее есть диалоговое древо. Вроде рефлексов на ключевые слова, но не...

Кларк залилась краской.

«Господи, какая же я дура!»

– То есть, наверно, бывают умные шреддеры, – до­бавил мальчишка, – но только не эта.

Лени провела ладонью по волосам.

– Может, есть другие способы ее... допросить? Сме­нить интерфейс? Или, не знаю, декомпилировать код?

– Она эволюционировала. Ты когда‑нибудь просчи­тывала эволюционный код?

– Нет.

– Это такая каша! Большая часть уже просто не дей­ствует, просто мусорные гены, оставшиеся от... – Он за­молчал, а потом очень тихо спросил: – А почему ты ее просто не сотрешь? Они не разумные. В них нет ничего особенного. Просто куски дерьма, которые мечут в нас какие‑то уроды, добивают все, что у нас осталось. Они даже друг друга атакуют при случае. Если бы не файерволлы, экзорцисты и прочая хрень, они бы уже все доломали.

Кларк не ответила.

Рикеттс, чуть ли не со вздохом, спросил:

– Ты странная, знаешь?

Она ответила слабой улыбкой.

– Буду рассказывать – никто мне не поверит. Жаль, что ты не сможешь пойти со мной. Просто чтобы наши не подумали, будто я все выдумал.

– Ваши?

– Дома. Когда я вернусь.

– Ну, – сказала она, – там видно будет.

Жалкая, щербатая улыбка расцвела под наушниками.

– Рикеттс, – позвала она, выждав.

Нет ответа. Он лежал, бессильный и терпеливый, и еще дышал. Телеметрия продолжала выписывать све­тящиеся кривые: сердце, легкие, неокортекс. Все пока­затели за пределами нормы: Сеппуку загнал метаболизм парня в стратосферу.

«Он спит. Он умирает. Оставь его».

Она залезла в кабину и упала в штурманское кресло. Все вокруг озаряло смутное зеленоватое свечение, рас­творяющееся в серости. Она не стала выключать свет в кабине: «Вакита» была подводной пещерой в умирающем свете, ее дальние уголки уже тонули в тени. Сейчас Кларк почти радовалась слепоте своих нагих глаз.

В последнее время тьма всегда казалась лучшим вы­бором.