Застывший Бог (СИ)

- Да погоди ты со своими нормами... – Перебил меня Марик Мартынов. – Слушай, а вот тут вот, – он похлопал себя по бедрам. – Как называется? У девчонок?

- Лядвеи... В старых сказках обязательно с добавкой “лядвеи белыя”. Тогда ведь юбки длинные носили, и моды загорать в купальниках еще не было, поэтому с загаром у лядвей был напряг...

Тут ко мне подскочил поближе дотоле молча слушавший Ванька Скворцов. Другие ребята тоже начали подтягиваться.

- А здесь у них как? – Скворцов хлопнул себя по заду. – У девчонок? Ну, ягодицы которые...

- Вот кстати про ягодицы, на русском севере так очень долго называли щеки.

- Врешь!

- Да правда, они ж тоже выпуклые. А вот тут – “щеглы”, по современному – скулы.

- Гы-гы-гы, заржал справа Марик Мартынов. Буду теперь к девчонкам подходить, – поцелуйте меня в обе ягодицы.

- Га-га-га! – Заржали вокруг ребята в полном восторге.

- Слушай, – посунулся ко мне Будяков. – А “залупа” как по-старинному будет?

- Так и будет. Слово-то само старое. Луп – это по-старинному “шкура”, кожа”. Вот соответственно это место “закожьем” и назвали. У предков ничего просто так не называлось, все со смыслом. И ничего в этом слове неприличного нет.

- Ну а сам... этот... он как?

- Да так и будет, – писюн. В санскрите вон, слово “пасас” то же самое обозначает. И мы до сих пор говорим, когда приспичит, – пойду, мол, пассу... – Происходит это все... – я почесал затылок вспоминая, – от санскритского “пуш”, – “бурно расти, возрастать”. У нас в этом “пуш”, “ш” на “ч” сменилось, – получилось “пуч”. Вспомните, когда говорят “в пучинах вод”; пучины – это выпуклости воды, то есть волны. “ВыПУклый” кстати тоже ведь однокоренное слово. Приставка “ви” у древних означало усиление значения, то есть ВЫ-ПУ-клый, – сильно выросший, вздувшийся. Вот и когда у нас живот раздувает, мы говорим – пучит. Ну и выходит когда этот, который ниже живота... с ним то же самое.

- А ху..? – Уже напрямую спросил Будяков, о заветном русском трехбуквенном слове.

- Ну и ..уй. Тоже слово старое. Вообще этот причиндал у предков очень важным считался, потому что без него бы людской род прекратился. Поэтому ему десятки всяких разных названий придумывали. В основном все названия происходили от нескольких наблюдений. Первое – когда дядька видит женщину, у него этот привес в размерах увеличивается и растет. А еще поскольку когда дядька тычет в женщину своим отростком в первый раз, то идет кровь...

- У мужчины? – Округлил глаза Скворцов.

- Да нет, у женщины, балда! У них там такая специальная одноразовая предохранительная пленка есть, как на бутылочке йогурта... Ну вот короче, поскольку в первый раз всегда идет кровь, то причиндал стал ассоциироваться с чем-то ранящим, острым. У многих народов еще очень долго, когда хотели красиво сказать о том что дядька в тетку потыкал, говорили что-то вроде, – “и он вложил свой меч в её бархатные ножны”. В общем мужской причиндал у предков ассоциировался с одной стороны с тем что растет, с другой стороны с тем что ранит... Вот и выходило, что чаще всего его и называли всякими словами связанными с ростом и остротой. “Ху” у славян означает “побег, отросток”. Слово “х(в)оя” ему родственная, тоже на елке, отрастает и то же колется... Все это восходит к стародавнему слову “(с)кю” – “острый”, и “куйа” – “шип”. От него же в более позднее время образовалось слово “кард” что значит “клевать”, “жалить”, – позже этим словом стали обозначать “клинок”, “меч”; и до сих пор в Иране это слово значит “нож”.

Кстати, у человека из организма еще кое что вырастает и может ранить – зубы. Происходит слово зуб от “Зебати” и означало “выступать, расти”, (отсюда же и наше старое “зябь” – распаханное с осени поле готовое весной принять и вырастить зерно). По звучанию кстати сходно с индийским “йабати” и индоевропейским “йеб”, которое имет такой же смысл как и у нас – совершать это самое, засевать свое зерно туды, – в женщину... Поэтому у части наших предков слова сходные с “зуб” тоже означали половой отросток. В санскрите еще одно из названий причиндала – “зепа”, “зефа”, “запа”. У арабов – хоть они нам и не предки, но нахватались – в некоторых областях слово “зобб” означает то же самое. А еще...

Меня прервал пронзительный звук школьного звонка. Пора на очередной урок. Я вместе с ребятами потянулся к классу.

- Потом, потом все дораскажешь – шепнул мне Марик Мартынов. Ребята согласно закивали.

С тех пор мой авторитет среди ребят вырос безмерно.

Хотя я и не очень понимал, – почему.

И все же, хотя я и знал примерно происхождение тех или иных слов, даже тех, которые считались для детей неприличными, мои представления о амурных делах были весьма ограничены. Это меня как-то раз и подвело, – вышла мне боком давнишняя шуточка тетушки Альды...

...Пацаны увлеченно возились у крана не замечая меня. Они были больше, учились на класса-три четыре старше. За несколько секунд до этого я открыл дверь в школьный туалет, и обнаружил там компанию из трех деятелей. Один держал кран обхватив за горлышко, а другой поддерживал под краном раздувшийся резиновый полупрозрачный бурдюк, в котором тяжело переваливалась налитая вода. Третий пацан суетился рядом, и тихонько подхихикивал. Ровно до того момента как заметил меня застывшего в дверях. Тут он хихикать и перестал, и мотнул головой рыжему, который по всему был заводилой.

Рыжий обернулся ко мне, и сделал свирепое лицо.

- Слышь, мелкота. Закрой глаза и завали хлебало. Никому ни гу-гу. Расскажешь кому об нас, – прибью. Везде поймаю.

- Я не мелкота, – возмутился я. – А чего вы делаете?

Пацаны переглянулись.

- Чего ты с ним треплешься, Жиндос? – Вставился худой. Державший беременную водой резинку. – Он же даже не знает чего это за штука.

- Знаю я что это за штука. – Рассердился я. – Это ж гандон! Презерватив который. Только зачем вы в него воду-то льете? Умные тоже мне! Его ж наоборот, на ствол надо надевать. Чтоб вредная жидкость внутрь не попадала. А то пальнешь из ствола, и все – кирдык. Раздует его, и тогда только обрезать, а то и вовсе выбрасывать.

- От ты нифига малёк такой продвинутый! – Восхитился худой. – Ты это откуда такое знаешь?

- Знакомая путана рассказала, – похвалился я. – И показала, как правильно надевать.

Нижние челюсти у пацанов отпали вниз.

Водоносные гандоны мы бросали с крыши уже все вчетвером. Бомбы спланировали как надо, и физкультура пятиклашек во внутреннем дворе прервалась минут на пять, пока мокрые девчонки прекратили вопить, а пузатый физрук грозить в сторону пустой крыши ужасными карами, вперемешку с мужественно задавленными матюгами. И все же нас отловили. Рыжая Танька из третьего Б, состоявшая из двух огромных бантов, веснушек, и отчаянной вредности, увидела нас, когда мы четверо спускались с крыши, и заложила с нескрываемым удовольствием. Мой дневник украсился могучим двояком. Деду классная руководительница позвонила тут же, и сказала что бы сегодня он прибыл вместе с моей бабушкой для разбирательства.

Бабки у меня никакой не было, это дед только когда меня в школу устраивал, рассказал что она якобы есть, будто бы полная семья. Поэтому было ясно что дед приедет один, а вот что он мне потом скажет дома... Моя душа была предчувствием полна, равно как и пятая точка, на которой я ерзал на задней парте в классе. Компанию мне составляла сидящая за учительским столом Марина Григорьевна, – наша классная руководительница, – пышнотелая мегера лет пятидесяти, и по совместительству учительница русского языка и летературы. Лучи солнца, светившие в окна, прокладывали по рядам парт и стенам класса резкие границы света и тени. Григорьевна проверяла дневники. Я, выполнив работы по классу, – не пропадать же времени – мучил домашнее задание. В это время и раздался очень вежливый стук в дверь.

- Здравствуйте, – в дверь деликатно просунулся нос деда. – Разрешите?..

- А вы?.. – Придерживая рукой очки воззрилась на него учителка.