Застывший Бог (СИ)

- Сохранять! – выпалил я, радуюсь возможности щегольнуть знанием.

- Молодец, – хвалит меня Альда. – Я смотрю дед тебя растит культурным человеком. Верно, презерватив значит – сохранитель. Еще его на русском часто называют “гандон”. Почему-то это второе слово считается более грубым и неприличным. А презерватив – приличным. Непонятно почему так. – Альда распаковывает пакетик и показывает мне содержимое. – Знаешь для чего нужен гандон?

- Не-а, – отрицательно мотаю я головой. – А для чего? Для чего?

- Чтобы сохранять в безопасности свой ствол. – Серьезно сообщает мне путана.

- Как это? – Удивляюсь я.

- Поднимешь, Мишук, тут дело деликатное... Если ты со своей винтовкой будешь пересекать широкую реку, или десантироваться с катера, то внутрь твоего оружия может попасть вода. Если ты перед стрельбой не вытряхнешь эту воду из ствола – может произойти несчастье, – ведь пуле придется выталкивать из ствола не только воздух, а гораздо более плотную воду, что критически повышает давление в стволе и патроннике, и может привести к порче оружия, и даже к травме стрелка. У советских автоматов нарезка в каналах ствола сделана специально так, чтобы попавшая туда вода сама спокойно выливалась. Но вот у многих западных малокалиберных винтовок нарезка не столь удачная, и вода из ствола выходит очень трудно. Так вот, для того чтобы вода не попала в ствол, смекалистые люди придумали надевать на него гандон. Смотри, я покажу тебе как его надевать... – Альда водрузила гандон на ствол моей винтовки. – Видишь? Надел – и ничего ненужного в твой ствол не попадет, и его не раздует. Здорово?

- Здорово! – Соглашаюсь я.

- На, – Альда щедро отдает мне еще целую упаковку презервативов. – Это тебе. Не забывай напяливать.

- Спасибо тетушка Альда.

- Да не за что. – Махает рукой Альда. – Это у нас с дедом Глебом осталось. Дед-то, уже, вишь, теперь уже редко стреляет...

Я смотрю на деда.

Чего он такой красный, хотелось бы знать?

- Ну что, Мишук, – в очередной вечер бодро сказал дед, – Новогреческий и классический Койне подтянули. Пора, пожалуй, нам потихоньку осваивать санскрит.

- Зен потас посо зисколо инэ нэ дидкизи авти и глосса...* – уныло пробормотал я.

- Да все там проще-простого! – Жизнерадостно прорек дед. – Санскрит-то этот, считай один с русским язык! “Видья” на санскрите “Знание”, – а у нас на русском есть слово “ведать”. “Агни” – Огонь. “Дхар” – Дар. “Прийя” – Приятный. Ну и так далее... Короче, нечего и учить. Щас моментом все освоим!

- Да-да, – буркнул я. – Даже и не сомневаюсь.

{прим. “Даже не буду спрашивать, сложно ли учить этот язык”. (нов. греч). }*

Я хожу в школу.

Вернее – бегаю.

Теперь знания мне дает не только дед, но другие люди. Как говорит дед, я вышел во внешний мир.

Добираться до школы трудно. Ближайшая находится в городке под названием “Зеленогорск”. Ничего город, красивый. Меньше чем Питер, в котором я вырос, но теперь и он мне кажется слишком людным и шумноватым. И добираться до него – морока. Сперва дед возил меня в город на своей ветхозаветной зеленой “Ниве”. Потом он стал оставлять машину на некотором расстоянии до города, а сам встречал меня, и мы бежали к ней марш-броском – я запоминал путь. Каждый раз машина оставалась все ближе к дому. Теперь я бегаю из дома в школу и обратно на своих двоих. Больше десяти километров по пересеченной местности. Я бегу волчьей рысью. Две минуты пешком. Следящие пятнадцать – медленным бегом. Мой ранец хорошо пригнан, и уложен так чтоб не шуметь на бегу. Я бегу тихо. Дед говорит, что я пока очень мелкий зверь, и мое главное оружие – незаметность. Лес добр, но все же с тез пор как людской род умалился, – в нем стало больше дикого зверья, а в некоторых скверных местах – и Ночных. Про ночных разговор особый, а вот на медведя здесь вполне вероятно наскочить. Чтобы не встретить беду нужно все замечать и быть незаметным. Я одет в одежду неброского цвета, и я не шумлю, веду себя внимательно и с вежеством.

Я в лесу – свой.

Говорят, в древние времена некоторым людям ходить по лесу было ходить совсем просто. Те люди знали каждого зверя в лесу по настоящему имени. Когда человек встречал в лесу зверя, он именовал того истинным названием, и зверь понимал – перед ним хоть и странный, но соплеменник. Трогать такого нельзя. Но потом люди стали все чаще ходить в лес на охоту, убивать зверей. Люди верили что зверь может услышать свое имя не только при встрече, но даже когда ты его называешь далеко-далеко. Поэтому, готовясь на охоту, чтобы не спугнуть зверя, стали называть его не истинными именами, а всяким прозвищем. И до того люди этими прозвищами законспирировались, что со временем уже и истинные имена зверей забыли, а свои придуманные прозвища стали считать как бы настоящими. А поскольку они прозвища уже считали как бы истинными именами, то потом стали уже придумывать прозвища на замену прозвищам... Так люди связь со зверьми совсем и потеряли.

Вот современные городские охотники. Когда они идут в лес, то которые из них суеверные, медведя никогда медведем не назовут. Скажут, косолапый, топтыгин, ломака... Но ведь и само Медведь не больше чем прозвище – означает оно “медоед”. А до этого медоеда называли Бер – “бурый”. Оттого и слово берлога – “лежбище бурого”. А до этого медведя называли Арктос. А до этого... То есть охотнички в лес отправляясь, дают зверю прозвище с прозвища, с прозвища, с прозвища. Крайняя степень секретности, такое и спецслужбам не снилось. Теперь успех на охоте прямо неминуем, ага...

Вот кстати от Ар(к)та-Арктоса, происходит и имя Артур. Говорят, одним из прототипов легендарного британского Короля Артура мог быть Луциус Арториус Кастус, римский кавалерийский командир при “легио секста Викртикс” – шестом “Победоносном” легионе, что стоял в Британии. Если так, у короля Артура было занятное имя-когномен. “Кастус”, слово широкого смысла, в зависимости от контекста. Означает и безупречный, и незапятнанный, и беспорочный, и... девственник. Вот и думай, то ли английский народный герой “незапятнанный медведь”, то-ли “медвежонок-девственник”... Ну их, героев-то с такими именами, позорище какое-то. Пусть с ними сами британцы и цацкаются. Вот то ли дело имена и фамилии у русских героев-богатырей: – Василий Буслаевич, это имя и отчество означает примерно “Царь-Гуляка”. Или там, Блуд Хотенович, – тут и так, в общем, все понятно... Красота а не имена!

Что в лесу главное? Главное в лесу, – приметы и ориентиры. Когда я бегу в школу, сперва пробегаю лесом по перешейку, между берегами двух небольших, очень красивых лесных озер. Еще примерно два с половиной километра – и будет старая дорога, где я по обветшавшему мосту пересекаю речку, потом долгий отрезок где ориентир мне только лес, положение солнца и оставленные мной меты. Пересекаю шоссе, потом железную дорогу. После этого как говорит дед, начинается самый опасный участок. Здесь много заброшенного людского жилья. Не леса нужно боятся, а брошенного жилья. Хищный зверь обретается в удобных укрытиях, вблизи тех мест, где можно поживиться. Заброшенные здания становятся хорошими логовами. Оттуда же зверю удобно попробовать шалить в жилых окраинах города.

Люди в городе говорят, зверь начинает терять страх перед человеком. На людные улицы пока не лезет, а вот по окраинам шастает. Одноклассник Ванька Арсеньев, мать которого работает на городской свиноферме, намедни рассказывал, что на прошлой неделе кто-то тихий опять залез на свиноферму, уволок одну свинью, а других свиней вогнал в глубокий стресс. Свиньи вопят дурными голосами и худеют. Озорного зверя теперь стерегут с ружьем. Свиноферма укрепляется городской стражей. Все-таки, здешний город большой, сюда собственно и стеклись почти все люди с окрестных мест после войны, есть позвать кого на помощь.

Осторожно оглядываясь, пробегаю мимо заброшенной остановки, где автобусы вросли на спущенных шинах в асфальт. Дальше уже здание вокзала, рядом пост стражников с автоматами. Здесь уже люди. Добро пожаловать в цивилизацию.