Континент(СИ)

Люди на площади развели костры и принялись жарить рыбу. Столики покрыли старыми льняными скатерками, поставили кувшины с брагой и квасом, несколько больших глиняных блюд с лепешками и сладости для детей. Год выдался неурожайным, привычных сухофруктов почти не было, их заменили медовыми карамельками в блестящих обертках, специально привезенными из города. Дети с криками носились между столами, хватая из муммских корзин традиционные сладкие круглые пряники, символизирующие солнце, весну и тепло.

Ветер принес с залива снежную тучу, редкие белые кристаллики закружились в воздухе, играя и тая на столах. Около чана с элем загремели кружками. Едва наполнив их, гномы встали в круг и, перекрикивая друг друга, запели:

Чем громче мы песню победы поем,

Тем дальше от нас полночная тьма.

Сомкнем же плотнее наш строй боевой,

От наших ударов отступит зима!

Ударами кружки о кружку соседа, они задавали ритм песни. К ним немедля присоединились люди и мумми. Пение и стук становились все громче. Когда-то создатель песни взывал к ударам боевых топоров, обрушивающихся на врага, а вовсе не к пивному застолью, но после заключения мира старую военную песню исполняли только на праздниках. Эля выпивалось много, а орал и стучал народ так, что в пору было бежать не только врагам, но и любому, кто не пил вместе с ними.

По завершению пения толпа принялась развлекаться следующим способом, каждый старался поймать в кружку как можно больше снежинок. Поверье гласило, что каждая добавленная в эль снежинка принесет одно сбывшееся желание, но поймать кружкой редкие крохотные кристаллики было трудно, особенно если перед этим выпито больше литра!

Здоровые мужики с кружками наперевес носились по площади, стараясь изловить свое счастье. Они сталкивались, расплескивали эль, и разлетались в разные стороны под смех и крики толпы. Юрг поскользнулся на замерзшей луже и с маху шлепнулся наземь, подбив здоровяка Хадрома. Хадром взмахнул руками и вылил на голову Юргу свой эль, после чего грохнулся на него сверху. Со стороны картина выглядела уморительно, мокрый от эля Юрг, а на нем Хадром с пустой кружкой в руке. Припечатанный к земле, Юрг принялся зверски ругаться, желая сбросить с себя односельчанина. Хадром поначалу попытался встать, чем еще больше осложнял положение своей жертвы. Когда же Юрг начал брыкаться и лягаться, Хадром пьяно заржал и развалился на несчастном, почти расплющив его. Бедный Юрг едва не испустил дух. Помогли односельчане, подняли здоровяка и освободили Юрга. Он едва держался на ногах, но кинулся на обидчика с кулаками. Чтобы не дать разгореться ссоре, староста встал между ними и крикнул:

- Хватит вам! Успокойтесь.

И в этот самый миг погас свет во всем Лунде. Остались гореть только костры на площади.

Народ разом стих. Из компании молодежи, стоящей неподалеку от гнома, робко выкрикнули:

- Отличная шутка!

Парни засмеялись, но смех вышел невеселый, и тут же угас. Люди озадачено переглядывались, прижимая к себе умолкших детей. Странное оцепенение наваливалось на плечи, страх на когтистых лапах подкрался к сердцам рыбаков и принялся царапать их. Взяв себя в руки, Тодор приказал:

- Проверьте, что там случилось! Не иначе, как из-за лампочек замыкание вышло.

Кто-то побежал к трансформатору, когда малышка Синиз крикнула:

- Смотрите, там мушки летают!

Тодор обернулся, но ничего не увидел, только темные точки плыли перед глазами, отчего гном решил, что выпил лишнего или давление у него поднялось. Остальные тоже смотрели в недоумении.

- Ну, вот же! Мушки! - настаивала Синиз, тыча крохотным пальчиком в сторону улочки, ведущей к заливу.

Теперь Тодор понял, что черные точки вовсе не дефект зрения. Смутные штрихи и размытые кляксы висели в воздухе, колеблясь в свете костров. Они образовывали несколько неясных столбов, уходящих вверх метра на два.

Отец взял Синиз на руки и покрепче прижал к себе. Холодный ручеек страха сбегал по позвоночнику и предательски скользил в ноги, приковывая к земле. Остолбенев, стояли жители Лунда и смотрели на колышущиеся столбы.

- Это морок! - загудела толпа.

- Может, это мираж?.. - робко предположил поселковый учитель.

Один из столбов заскользил в сторону площади. Точки в нем мерцали, переливались, от чего движение становилось неуловимым. Народ дрогнул и отшатнулся в сторону. Столб, дошел до костра и растворился, исчезнув в свете пламени.

- Призраки боятся огня! - заорал Хадром, и, схватив из костра головню, ринулся вперед.

Он сделал не больше пяти шагов и налетел на что-то твердое и скользкое. От неожиданности рыбак заорал и выронил факел. Все увидели, что штрихи и точки быстро окружили здоровяка. Что-то вырвалось из колышущейся массы, черная плеть взлетела в воздух и стегнула Хадрома. У него на шее показалась кровь - три глубоких красных отметины, как от когтей хищника. Несчастный взвыл от боли, упал и потерял сознание.

Жена Хадрома истошно завизжала, и кинулась к мужу. Люди в ужасе заметались по площади, толкая друг друга, стараясь найти укрытие. Столбы-призраки сместились к центру, и Тодор увидел, как тело Хадрома постепенно растворяется в них. Морок поглотил его, и оно тонуло в мерцающей ряби. Женщина попыталась схватить мужа за руку, но когда рябь коснулась ее, отпрянула. Хадром исчезал на глазах у сельчан.

- Что ж вы стоите, как истуканы? Помогите! Они уносят его! - кричала она.

Первыми, как ни странно, пришли в себя не крепкие мужики, а два худосочных подростка. Они кинулись к костру, выхватили оттуда по головне и с разбегу запустили их в скопление точек. Затем отбежали на безопасное расстояние. Головни погасли, налетев на что-то невидимое, но движение призраков замедлилось. Из марева проступил силуэт Хадрома. Тут опомнились рыбаки, и кинулись отбивать товарища. В призраков полетели камни и горящие ветки. Мерцающие столбы отступили, на земле остался лежать бесчувственный Хадром.

Тут один из призраков отделился от общей массы и двинулся на людей. Налетевший порыв встречного ветра сбил с него пелену защитного морока, и все увидели страшное существо с плотным чешуйчатым покровом и шипастой броней по хребту. Когтистая лапа потянулась к подростку, замершему у костра.

Мастерство не пропьешь! В молодости Тодор изучал военное дело. А потому выпитые кружки не помешали ему в мгновение ока выхватить из-за пояса боевой топор и со всего маха метнуть его в темную тварь. Раздался удар, словно по ратным доспехам. Топор вошел в чешую. То ли стон, то ли рев разнесся по площади. Чудовище отступило. Сельчане, подбадривая друг друга бранью и криками, устремились вперед. Тодор остался на месте, он чувствовал, как от пережитого страха подгибаются ноги, но все же сумел взять себя в руки и, перекрывая гомон толпы, заорать:

- Включите свет!

Голоса у гномов хриплые, сильные. Про такие говорят - луженые глотки. Кто-то там, у трансформаторной будки, услышал его, щелкнул рубильником и на площади вспыхнул свет. Призраки отступили так же быстро, как возникли на площади. На поляне остался лежать бесчувственный Хадром.

Так и закончился праздник. После него страх поселился в душах селян. Люди хотели бы позабыть о пережитом, но не вышло. К тому же - Хадром тяжело заболел. После ранения фельдшер осмотрел его шею, смазал ранки и не нашел в них ничего сверхъестественного, кроме, понятно, обстоятельств появления, а так - обычные ссадины. Но рыбаку становилось все хуже. Он почти не ел, все время жаловался на усталость, с трудом поднимаясь с постели. Здоровяк Хадром чах на глазах, будто кто-то постепенно выпивал его жизнь. От былых толщины и мощи не осталось следа. Вначале думали, что это последствие стресса, потом, что в ранки попала инфекция. Через две недели его отвезли в больницу, где он и умер, как сказали, от потери сил. Иной диагноз медики поставить не смогли. Правда, лечащий врач, вызвав вдову в коридор, шепнул ей на ухо, что у Хадрома были все признаки воздействия темной магии. Вдова рассказала подруге, а та уже разнесла по всему Лунду, что жизненные силы рыбака высасывал тот, кто нанес удар плетью. Может, так оно и было, а, может, врач списал на магию собственное бессилие, трудно сказать. Но после всего случившегося с наступлением темноты и до рассвета в Лунде всегда горел свет.