Часы с вариантами

отеке. Танцевали вместе. И никто не сказал нам ни слова. Даже Толик.

Засыпая в тот вечер, я подумал, что это был самый счастливый день в моей жизни.

Так в чем же дело?! Меня так и подбросило на койке. Я хочу быть с Мариной, я хочу, чтобы это продолжалось до бесконечности! Вот они, часики... Я встал с кровати и, стараясь не разбудить спящих товарищей, на цыпочках вышел в коридор. Там включил свет и переставил стрелки и календарь часов на вчерашний день - на тот именно час, когда мы, закончив прополку, потянулись к озеру.

Прополку я не включил в число счастливых минут вчерашнего дня.

Щелкнула крышка часов, дрогнуло пространство - и я опять оказался рядом с Мариной.

Мы снова лежали на том же огромном, нагретом солнцем валуне, покато сбегавшем в озеро. И я снова показывал ей часы, с нетерпением ожидая, когда она наклонится ко мне. И опять в первый раз поцеловал.

Сердце вновь билось громко, но не так часто, как вчера.

На этот раз Марина слегка отодвинулась и сказала мягко:

- Не надо, Сережа...

А потом был лес, и мягкий мох, и мы уже не стояли, а лежали в нем, обнявшись и заглядывая друг другу в глаза...

Простившись с Мариной после дискотеки, я тут же возвратил время вспять и вновь оказался с нею на валуне.

Этот фокус я проделал пять раз. Пять дней подряд мы были с нею вместе, пока это не начало напоминать мне сок манго. Да и она вела себя не совсем так, как впервые, будто знала о наших возвращениях. Сердце мое стучало ровно и уверенно, я действовал по программе, заранее зная, в какой момент поцеловать, где заглянуть в глаза...

На пятый день вышел конфуз. После первого поцелуя она вскочила на ноги, возмущенно воскликнув:

- Перестань, Мартынцев!

Я успокоил ее, подождал, пока она остынет, и пригласил на прогулку в лес, надеясь там отыграться. Все было прежнее - и солнце, и мягкий мох, и розовые березы... Запах дыни, правда, исчез, да кукушка, отсчитав нам десяток лет, умолкла.

- Десять лет... - недовольно протянула Марина.

- Зато наши. Ведь мы будем вместе, - уверенно сказал я.

- С чего ты так решил?

Я шагнул к ней, обнял и поцеловал, увлекая на мягкий мох, как делал это уже неоднократно. Но она вдруг принялась вырываться и орать:

- Пусти! Ты с ума сошел! Пусти, слышишь?! Я разозлился. Нельзя же вести себя так непоследовательно! Отчаянно сопя я продолжал обнимать ее, ловя губами ускользающее лицо.

- Пусти, дурак!

- Ты же любишь меня. Сама говорила, - тяжело дыша, выложил я козырь.

- Я?!

Надо было видеть ее лицо.

- Все равно мы будем вместе, - упрямо сказал я.

- Очень ты мне нужен!

- Вот увидишь.

Она поднялась, отпихнув меня, и пошла прочь, поигрывая травинкой. Однако совсем не так, как в первый раз. "Ну, ладно! - мстительно подумал я, нащупывая часы под майкой. - Я тебе покажу!"

Впоследствии я не раз жалел, что первый свой скачок вперед совершил в состоянии аффекта. И этого уже не поправить. Я мог стереть в памяти чужой опыт. Мой навсегда оставался