Часы с вариантами

, ты объяснишь мне, что происходит?

- Ничего особенного. Я нашел свое призвание. Буду пророчествовать, беспечно отвечал я, но сам насторожился.

- Дело не в этом. С нами последнее время происходит что-то странное. Я все время ловлю себя на том, что все повторяется. Понимаешь? Разговариваю с человеком, а кажется, это уже было. Меня не покидает ощущение, что это связано с тобой.

- Да ты что! При чем тут я?!

- Не знаю. Я и прошу объяснить.

- Я не могу, - потупился я.

- Почему?

- Я обещал не говорить.

- Хорошо, - спокойно сказала она. - Это твое дело. Обещал молчать молчи. Но объясни тогда, как долго ты намерен заниматься обманом?

- Каким обманом? - возмутился я.

- Тем, что ты называешь прорицаниями. Ведь ты обманываешь. Я не знаю, как ты это делаешь, но знаю - это обман.

- Но ведь предсказания сбываются, - возразил я.

- Тем хуже. Значит, обман принимают за правду.

- Ну... Ты, в общем, права, - замялся я. - Это не совсем прорицания. Я просто знаю то, чего не знают другие.

- Я запрещаю, слышишь? - сказала она тихо. - Запрещаю.

Нужно знать мою маму, чтобы оценить ее слова. Они никогда ничего не запрещала - ни мне, ни Светке. Это не значит, что мы не чувствовали ее отношения к нашим поступкам. Но запрет как воспитательная форма был ею исключен. Может быть, поэтому я не курю и практически не пью вина. Толика нещадно секли за это - и вот результат: он курит с шестого класса.

В таких условиях нарушить запрет было мне не по силам. Да я и сам уже созрел, чтобы отказаться от пророчеств.

Но как это сделать?

Можно было просто отказаться от всяких предсказаний, но не хотелось выглядеть легкомысленным человеком в глазах окружающих. То он знает будущее, то не знает. Пророк он всегда пророк. Лучше всего было бы уничтожить само воспоминание о моем неожиданном даре. Для этого необходимо было прыгнуть назад, к моменту моего первого предсказания, и жить снова, уже не пытаясь быть пророком.

Это было самое мудрое решение.

Три вещи удерживали меня.

Во-первых, я опять оставался без часов и вынужден был дожидаться, пока дед в третий раз мне их подарит.

Во-вторых, утонувшие рыбаки и попавшая под машину девочка. Неизвестно, как будет с ними при новом повторе времени.

В-третьих, Марина.

Марина Осоцкая была самой красивой девочкой в нашем классе. Пожалуй, даже в школе. Может быть, и в микрорайоне. Мало того, она отлично училась и имела разряд по дельтапланеризму.

Я однажды видел, как она в Кавголове летала с горы. Горькое было ощущение. Никогда не поймать мне эту жар-птицу. Я понимал, что не могу ничего предъявить в обмен на ее исключительные качества. Зарубежные тряпки и вещицы, которые привозил папа, могли подействовать на других девчонок, но не на нее. Ей надо было предъявлять свое собственное. А что у меня было? Три аккорда на гитаре да неплохое знание футбольных правил. Слабо.

Поэтому я и думать о Марине не смел, довольствуясь тем, что она дружила с Максом - моим другом. Макс