Завещание Малого Льва

— А как там эта… Сия-Одиль? — спросила вдруг Ингерда презрительно, — не сбежала еще?

— Она перехаживает, — ответила Скирни, — плод большой. Самой ей точно не разродиться. Никуда она не денется до родов.

— А после родов?

— Ребенок проблемный, мутант. За ним уход нужен.

— Да бросит она этого уродца, и только вы ее и видели.

— Не знаю… не думаю. По-моему, она очень изменилась.

— Что в ней может измениться, Скирни? Один монстр рожает другого. И еще неизвестно, что за отец у этого монстренка. Уж точно не ангел.

— Но ребенок же ни в чем не виноват.

— Пока.

У Скирни сжалось сердце. Она так тщательно следила за развитием этого крохотного уродца с большой головой и короткими ручками и ножками, что ей казалось, что она сама его вынашивает. Она и представить не могла, что он будет чудовищем, как его злосчастная мать.

— Не будем о плохом, тетя. Всё-таки сегодня Новый Год.

— Ладно, не будем. Какой в этом смысл?

Скоро посвежевшая королева с удовлетворением смотрела на себя в зеркало.

— Вот так-то лучше… А ты долго не засиживайся, Скирни. Лучше прическу сделай. И платье надень самое нарядное, чтобы бедра твои хорошо драпировало. Очень тебе советую.

— Я постараюсь, — уклончиво сказала Скирни.

— О чем задумалась? — спросил Кондор, заглядывая, — почему у тебя вся связь отключена?

— Ингерда была, — сказала она.

— Да? И что она тебе такого страшного сообщила?

— Ничего. Просто считает, что я Льюису не пара.

— Конечно, — кивнул Кондор, — потому что ты — моя пара. Почему ты до сих пор не за мной замужем, не понимаю.

— Ты же знаешь, Кон, — отшутилась Скирни, — мне нравятся только синеглазые блондины. Ты не мой тип.

— Твой синеглазый блондин всё время торчит на Шеоре. Что у вас общего, хотел бы я знать?

— Это… — вздохнула Скирни, — это необъяснимо. Наверное, судьба.

Кондор присел и сам налил себе чаю.

— Он хоть сегодня-то будет, твой красавец?

— Да, конечно. Сегодня все будут: и золотые львы, и ивринги.

— Понятно. Значит, Леций опять вместо праздника устраивает совещание!

— Бедный дядя Леций, — вздохнула Скирни, — он так всем хочет угодить!

— Угодить? — усмехнулся Кондор, — да он просто хочет владеть ситуацией и всё держать под контролем. Всё и всех.

У Скирни было свое мнение на этот счет, но спорить она не стала.

— В таком случае, мне его жаль в квадрате, — сказала она.

Было тихо. Они спокойно пили чай. Кондор был бледный, аккуратный, ухоженный и как всегда очень проницательный.

— И все-таки Ингерда тебя чем-то расстроила, — заметил он, — так?

— Да, наверно, — согласилась Скирни.

— Чем?

— Понимаешь… она сказала… сказала, что Сия родит своего уродца и бросит. И, главное, что не она одна так думает. А я не могу им объяснить, что они не правы. Сия очень изменилась, она не хочет мстить, она хочет любить своего сына.

— Вот родит — и посмотрим, кто прав.

— Права всегда любовь, — вздохнула Скирни.

— Да, — кивнул Кондор, — только понимает ее каждый по-разному.

Сия жила в отдельной палате на пятом этаже родильного корпуса. Живот у нее в последнее время был такой огромный, что она почти не вставала. Зато лицо, руки и ноги сильно похудели. Она опять превратилась в тонкую тростину Одиль, какой была когда-то, только постаревшую, поникшую и не следящую за собой ни капли. Ее обесцвеченные волосы отросли, вокруг лица они были темными, а на затылке напоминали маленький веник.

Скирни вошла к ней одна, с большой плюшевой собакой подмышкой. На собаке был золотой бант и шоколадная медаль.

— Вот, — улыбнулась она, — это тебе подарок. С Новым Годом!

Сия вяло посмотрела на нее и усмехнулась.

— Вечно ты со своими собаками, сестрица, — но игрушку взяла и прижала к себе. — Вообще-то я люблю кукол.

— У тебя мальчик, — напомнила Скирни, — зачем ему куклы?

— А зачем ему собаки?

— Он будет добрый.

— Добрый? В кого бы?

Сия посмотрела нехорошо: то ли разочарованно, то ли с презрением.

— Знаешь, — присела к ней на кровать Скирни, — он ведь не случаен, этот ребенок. Он уже тебя спас, между прочим. И это только начало. У него какая-то важная миссия в этом мире. Иначе быть не может.

— Думаешь?

— Даже не сомневаюсь.

— Добрая ты деваха, Скирни. Вот и утешаешь меня.

— Не добрее, чем другие. Я просто в самом деле так думаю. А я врать не умею, ты же знаешь.

— Зато я умею, — усмехнулась Сия, — и не только врать… что ты тут сидишь со мной, время теряешь? Иди к празднику готовься.

— Успею еще, — отмахнулась Скирни, — лучше скажи, как ты себя чувствуешь.

— Как большой шар с головой и конечностями.

Ее данные на экране были в пределах нормы. Цвета шкалы состояний говорили о некоторой подавленности. Наверно, это объяснялось предстоящим праздником: вся родня собиралась во дворце, но Сия-Одиль так и не была допущена в этот круг.

Ее терпели по причине беременности, но далеко не все готовы были ее простить. Конс так ни разу и не заглянул к ней, Ольгерд тоже. Руэрто, конечно, появлялся. Без Гевы. Грэф при удобном случае проведывал. Льюиса Скирни приводила, но сам он не испытывал к бывшей псевдо-сестре никакой тяги. Эдгар считал, что его это вообще не касается. А Леций… не зря Скирни считала, что он самый добрый из Прыгунов… Леций даже умудрился ее простить. Если бы не он, Директория наверняка приняла бы другое решение. Почему-то только ему, как и ей, было понятно, что Сия никому не причинит больше зла: этот путь она прошла до конца.

Скирни не знала, какие жуткие страсти раздирали Сию и заставляли ее убивать. Она только видела, как эта женщина хотела умереть. И как любила она своего отца.

— Я хочу, чтобы ты у меня роды принимала, больше никто.

— Конечно. Я тебя и не доверю никому.