«Если», 2008 № 11

Невзирая на дурные предчувствия, я вышел из дома в лунную ночь, навстречу гостю.

— Мистер Гарднер, — торопливо проговорил он, — я знаю, вам хочется услышать разумное, здравое объяснение, но я могу только изложить факты. Две ночи назад мне, скажем так, приснился сон.

Он умолк, предложил мне сигарету, закурил сам и продолжил:

— В этом сне я был одним из девяти представителей человечества, созванных на консультативный совет. Собрал нас некто внеземного происхождения, невообразимо могущественный, способный перемещаться среди звезд и во времени. От нас требовалось, выработав единое мнение, дать некую рекомендацию, которая весьма существенно повлияет на ход земной истории.

Кэмпбелл примолк, но и я держал язык за зубами. Умение расспрашивать — это, среди прочего, умение понять, когда молчание подвигнет собеседника к дальнейшим излияниям.

В следующий миг Кэмпбелл снова заговорил:

— Проснувшись, я сохранил четкие воспоминания о своей странной грезе; никогда еще сон не запоминался мне так ясно. Я счел его полезным творческим материалом и подробнейшим образом записал. В тот же день я беседовал по телефону с Робертом Хайнлайном. Три ночи назад ему приснился сон, точь-в-точь такой же… нет… до мелочей перекликающийся с моим. В моем видении мы сидели за столом для совещаний, Роберт — через два стула от меня справа. В сне Хайнлайна я занимал третий стул от него слева. Из семерых своих «коллег» одну женщину не знали ни он, ни я, зато по поводу того, кто остальные шестеро, мы пришли к безоговорочному согласию.

Размещались за столом люди в наших снах тоже одинаково. Поскольку таких совпадений не бывает, мы с Робертом сели обзванивать эту семерку, начав с писателей. Пока я всеми правдами и неправдами раздобывал ваш здешний номер, мы дозвонились до Клиффорда Саймака. Он редактор в газете и пишет научную фантастику. Наша история привела его в полный восторг, держался он бесконечно вежливо, однако сна не видел, и сомневаюсь, что поверил нам.

Мы чуть не поставили крест на своей затее, но один из моих приятелей вывел нас на Рональда Рейгана. Выяснилось, что Рейган в курсе и знает, как связаться с Эдвардом Теллером и генералом Макарту-ром. Сон видели оба, а у Макартура нашелся номер Джеки Кеннеди.

Мы поговорили с ней, и тут нас вдруг осенило. Все мы видели сон в разные ночи, сообразно порядку, в каком сидели за столом переговоров с чуждым разумом. И значит, Клиффорд Саймак должен был попасть на это совещание вчера, а вы — сегодня.

Загвоздка была в том, что Саймак уехал отдыхать на Гавайи и, пока мы дозванивались к нему в гостиницу, отправился спать. Нам оставалось только попросить, чтобы утром он перезвонил.

Когда Клифф наконец объявился, он обстоятельно описал встречу с гостем из космоса. Никто из нас не делился с ним подробностями, и все же его рассказ тютелька в тютельку совпадал с виденным нами. Мы…

Он осекся: к дому подъезжал второй лимузин. Прибыли остальные. Настало время выступить в роли радушного хозяина.

Пригласив удивительную компанию наших визитеров в дом, жена подала кофе, начав, разумеется, с миссис Кеннеди. Одетая в элегантное «маленькое черное платье», та примостилась на диване между Кэмпбеллом (по левую руку) и Робертом Хайнлайном (по правую). Хайнлайн с Макартуром сидели, точно аршин проглотив — наследие Военно-морской академии США и Вест-Пойнта, только по Хайнлайну до сих пор были заметны следы болезни, покончившей с его карьерой военного, а по генералу — груз прожитых лет. Не желая отставать, Рональд Рейган так выпрямил спину и развернул плечи, словно восседал в седле на съемках вестерна. Довершал собрание лауреат Нобелевской премии Эдвард Теллер.

Удобно устроив всех гостей и оделив их кофе, моя жена объяснила, что день у нее выдался на редкость длинный, поэтому, если никто не возражает, она пойдет приляжет. И удалилась, а я с трудом сдержал улыбку. Как бы Агнес ни утомилась, она и не думала ложиться в постель. Она намеревалась, украдкой выскользнув из дома, перемолвиться словечком с агентами секретной службы. Не однажды за годы нашей совместной работы, покуда я наседал с вопросами на какую-нибудь важную шишку, Агнес докапывалась до истины, болтая со свитой.

Кэмпбелл поведал мне неслыханную историю, а теперь все эти люди ее подтверждали. О чем это свидетельствовало — о ее истинности или о том, что несколько в высшей степени респектабельных особ лгут? Генерал Макартур, Эдвард Теллер и Роберт Хайнлайн представляли правое крыло республиканцев и были ярыми антикоммунистами. Рональд Рейган, именовавший себя демократом, тем не менее тоже был ярым антикоммунистом.

А вдруг это грандиозный заговор правых? Палки в колеса молодому президенту Кеннеди еще до его официального вступления в должность?

Возможно… но я так не думал. У меня богатый опыт разоблачения вранья. Порой искусному лжецу удается одурачить меня, но не часто. Когда столько народу поет одну и ту же песню без единой фальшивой ноты, они определенно верят в то, что говорят. Конечно, это не превращало их россказни в правду, но иного объяснения подобному единодушию я не находил.

Круговое подтверждение Кэмпбелловой истории завершил Эдвард Теллер — нос картошкой подрагивает, водянистые серые глаза наполовину скрыты черными мохнатыми гусеницами бровей. Он начал:

— Теперь, если угодно, я дам этому необычайному происшествию логическое научное объяснение.

Я кивнул, и он продолжил:

— Отлично. Но помните: логическое и научное…

— Прошу вас, доктор Теллер! — вмешалась миссис Кеннеди. — Нам не до того. Моему мужу угрожает опасность!

— Да, — подтвердил Макартур, адресуя встревоженной, но не утратившей достоинства даме галантный полупоклон. — Опасность угрожает всем нам. Даже вам, мистер Гарднер. Все мы побывали на встрече с чужаком, в чьей власти пересмотреть историю человечества. Руководствуясь нашим советом, он эту власть употребил. Отправляясь на встречу, мы покинули один мир, а вернулись в другой. Мы изменили историю, а стало быть, изменили себя. Мы вновь позволили Судьбе бросить кости, рискуя тем, что любая случайность в нашем прошлом, давшая толчок тому или иному течению событий, повернет его в другое русло.

Выпади иное сочетание — и вам, мистер Гарднер, возможно, не наскучило бы юридическое поприще. Муж миссис Кеннеди мог утонуть, когда его торпедный катер пошел ко дну, и эти двое никогда бы не встретились. На любого из нас, а то и на всех могли бы обрушиться тысячи иных напастей, но нет! Мы все, каждый по-своему, люди вполне преуспевающие.

— Не вижу в этом никакой опасности, — хмыкнул я.

Макартур ткнул вырезанной из кукурузного початка трубкой в сторону Роберта Хайнлайна. Тот подался вперед:

— Опасность в том, что кости покатятся вновь и на кону окажется все, что у нас есть… окажемся мы сами. Встреча с гостем из космоса чревата для нас крахом.

— Но встреча уже состоялась, — возразил я. — Она — достояние прошлого.

— Нет, — поправил он. — Для нас она прошлое, для вас — будущее.

Не успел я освоиться с этой диковинной мыслью, как миссис Кеннеди взглянула мне прямо в глаза и сказала:

— Мистер Гарднер, я читала ваши романы о Перри Мейсоне. Я знаю, за письменным столом, за машинкой вы замечательно умны. Меня интересует другое: каким вы были адвокатом. Блестящим? Перри Мейсоном?

— Нет! — запротестовал я. — И потому предпочел юриспруденции ремесло писателя.

Хайнлайн с Макартуром обменялись улыбками, словно получив некое подтверждение своей правоты.

Слегка огорченная, миссис Кеннеди нарочито мягко и деликатно заметила:

— Ах, какая незадача… На встрече вы блистали. Собственно, ваше хитроумие заставило генерала Макартура заподозрить, что кто-то просветил вас заранее. Я сказала, это невозможно, а мистер Кэмпбелл и мистер Хайнлайн оба прищелкнули пальцами и закричали: принцип Черной Королевы! «Приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте»!

Все выжидательно посмотрели на меня, надеясь, что я без дальнейших разъяснений пойму, о чем речь.