Этот Левиафан, которого ты сотворил

— Пожалуйста, начинайте, нейтро Кимбол, я слушаю.

— Фемина соединила свой репродуктивный узор с моим.

Хотя многие плазмоиды сумели понять как синтезировать и передать человеческую речь, их понимание словаря и грамматики не всегда совпадало с пониманием эмоционального тона. Часто он оказывался одним и тем же независимо от предмета разговора.

Я ждал, но нейтро Кимбол не уточнял.

В процессе воспроизводства участвуют три плазмоида: маскулин, фемина и нейтро. Нейтро — лишь в качестве помощника; в отличие от мужских и женских, его репродуктивные узоры не передавались потомству. В применении закона целомудрия к плазмоидам, Церковная доктрина утверждала, что репродуктивная деятельность должна осуществляться только между женатыми плазмоидами, и дозволялся брак только трех плазмоидов, по одному от каждого пола.

— Вы не женаты на фемине, так?

— Не женат.

— Это была только фемина и Вы? — спросил я. — Маскулин не участвовал?

— Да и да.

По моим ограниченным сведениям о биологии плазмоидов, такое действие не могло привести к воспроизводству. Однако, люди тоже склонны к участию в сексуальных играх, которые не подразумевают возможности воспроизводства, таким образом, полагал я, можно провести аналогию.

— Почему Вы пошли на это? — спросил я.

— Она заставила.

— Она так поступила с Вами? Вы подразумеваете, она вынудила Вас? Вы соглашались на это?

— Да, да и нет.

— Тогда это не грех, — сказал я, одновременно ужасаясь факту сексуального насилия и радуясь, что нейтро Кимбол не виновен ни в каком грехе. — Если кто-то проявил сексуальную агрессию по отношению к Вам, Вы не виноваты. Вам не в чем раскаиваться.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — подтвердил я. — Но, может быть, Вы хотите сообщить властям об этом, тогда она не сможет поступить так с кем-либо еще.

— Почему не сможет? — удивилось нейтро Кимбол.

— Потому что ее накажут.

— Это закон людей, — последовало возражение.

Я был озадачен.

— Вы имеете в виду, плазмоидов не наказывают за это?

— У нашего народа нет такого закона.

Цивилизация плазмоидов, возможно, гораздо древнее, чем вся история человечества, и все же у них нет закона против насилия?

— Это ужасно, — вымолвил я. — но главное — то, что Вы не сделали ничего плохого.

— Даже если я испытывал наслаждение?

— Хм, — на мгновение я озадачился вопросом, почему меня призвали служить здесь, а не в какой-нибудь церкви с общими полномочиями, где догматы не требуют толкования. У меня было смутное подозрение, что такая церковь могла легко исправить мои действия, если бы я совершил грубую ошибку. Плазмоиды — единственный разумный вид негуманоидов, что человечество обнаружило к настоящему времени, и Плазмоиды, кажется, не знали о ком-либо ещё — таким образом, стратегия Церкви в отношениях с нелюдьми всё ещё не отработана.

Я отбросил эти мысли и сосредоточился на вопросе нейтро Кимбола.

— Чтобы совершить грех, у вас должно быть намерение на это. Если Вы не предпринимали сексуальных действий, а они были направлены на Вас, то, думаю, не имеет значения, наслаждались ли Вы этим.

После ещё нескольких заверений, нейтро Кимбол, кажется, убедилось, что невиновно в грехе и закончило беседу.

Минут десять мне потребовалось, чтобы унять стресс после консультации. Но я все еще чувствовал необходимость действий, поэтому разыскал телефонный номер доктора Мерсед.

Мы встретились в её офисе. Экран подобный тому, что находился в часовне показывал стайку плазмоидов, перемещающихся через солнечные потоки.

Я сидел в кресле напротив стола и старался не давать глазам следить за столкновением галактик в районе груди на скин-слойном платье.

— Спасибо за согласие встретиться со мной, — начал я. — Вчера мы расстались не очень дружественно.

Она пожала плечами.

— Я любопытна. Ваши предшественники не искали встреч со мной. Угостить Вас чашкой кофе?

— Я не пью кофе.

— Чай?

Я заметил искорки в ее глазах и понял, что она дразнит меня, предлагая напитки, которые, как она знала, запрещались моей верой.

— Нет, спасибо. Но если Вы хотите выпить, я не против. Запреты из Книги Мудрости относятся только к членам Церкви.

Она подняла свою чашку и сделала длинный глоток.

— M-м-м. Так приятно.

Я просто улыбался ей.

— Хорошо, — сказала она. — На самом деле кофе здесь ужасен. Я пью его только ради кофеина. Зачем Вы пришли?

— Изнасилован прихожанин моей церкви, — ответил я.

Ее глаза расширились.

— Что? Подождите, Вы не подразумеваете сол-цетацеан, не так ли?

— Подразумеваю.

— У сол-цетаниан нет концепции насилия, — откликнулась она.

— Имеют ли они концепцию или нет, фемина-плазмоид совершила сексуальный акт с одним из моих нейтро-прихожан, не имея на то согласия, — возразил я. — По мне, это выглядит как насилие, или, по крайней мере, сексуальное домогательство.

Она отпила глоток.

— Может быть, похоже, но сол-цетацеане не люди. Их культура отлича…

— Это не даёт им права.

— …и физиология у них другая. Скажите, ваш прихожанин был ранен или испытывал мучения?

— Нет. Но оно испугалось, что, возможно, согрешило.

Она показала на меня пальцем.

— Ваша ошибка в том, что вы учите, будто сексуальное поведение является греховным. Но физиологически сексуальный контакт между сол-цетацеанами всегда радостен для всех вовлечённых сторон. И так как воспроизводство может произойти, только когда все трое намеренно занимаются сексом с этой целью, случайный секс никогда не приводит к беременности. Поэтому у сол-цетацеан, в отличие от людей, никогда не было табу насчет сексуальных контактов.

Я кивнул.

— Поэтому, если бы мы, люди, не внедряли табу по поводу секса, и вы не боялись забеременеть, то не возражали бы, если бы я принуждал Вас к оргазму.

Она была достаточно благопристойна, чтобы покраснеть.

— Я этого не говорю. Я утверждаю, что Вы не можете судить поведение сол-цетацеан на основе людских культурных норм. В конце концов, даже ваша собственная церковь должна была приспособить свои доктрины, приняв во внимание различия вроде трех полов. Не говоря уже о том, что нет никакой возможности окрестить сол-цетацеан в воде.

— «Никто, кроме человека, рождённого из воды и Духа, не может вступить в Царство Божие», — процитировал я. — Плазмоиды не люди, как Вы заметили. Никакого противоречия нет. Но Вы уклоняетесь от сути проблемы, что любой, плазмоид или человек, имеет право отказываться от нежелательного секса. Если плазмоидам еще неведомо это право — пора им узнать о нём.

Она поднялась со стула и пошла вокруг стола, чтобы встать лицом к экрану. Она увеличила изображение одного из плазмоидов помеченного как «Левиафана (Класс 10)», данные о её размерах показывали длину в 38 400 метров. Она была в сотни раз больше нейтро Кимбола, или даже сестры Эммы.

— Сол-цетацеане растут постоянно в течение всей жизни, — произнесла она, стоя спиной ко мне. — Соотношение между размером и возрастом не точное, но, в общем, чем больше, тем старше. Некоторые из самых старых были стары ещё до строительства пирамид. Все сол-цетацеане — прихожане вашей церкви — очень молоды и не имеют большого влияния в общине. Таких древних, как Левиафана, уважают. Вы действительно считаете, что сможете убедить измениться существо, которое старше, чем человеческая цивилизация, только потому, что человек думает, что есть какая-то неправильность? Вся ваша жизнь — всего лишь миг для них, если б у них были глаза, чтобы мигать.

Я заглушил свой страх внушаемый явной громадностью Левиафаны.

— Возможно, Вы правы. Но я верю в Бога, который старше их, который создал и людей и плазмоидов. Я должен попытаться.

Она повернулась и взглянула мне в глаза. Я выдерживал ее пристальный взгляд, пока она не вздохнула и не сказала: «Я всегда пасовала перед решительными людьми». Она подошла к столу, написала что-то на почтовой бумаге и вручила её мне. Это был анонимный коммуникационный адрес с личным кодом доступа.