Гном. Трилогия (СИ)

  Они не знали, что группировка имеет смешанный состав, включая как американские, так и советские ПЛ. Подозрительные исчезновения судов начались даже у Восточного побережья.

  Угроза полной морской блокады вставала во весь рост, а русские, не имея возможности осуществить полномасштабный десант, приступили к планомерному уничтожению промышленности и инфраструктуры страны. Непосредственным поводом для заседания Высшего совета по управлению войной с приглашенными ключевыми министрами и проходившего в присутствии императора, послужили последние события в Йокогаме.

  Поначалу заседание проходило примерно по тому же сценарию, что и предыдущие, сколько их было за этот страшный месяц.

  Бесконечное и нестерпимое, как путь грешной души через Чистилище, перечисление катастроф, разгромов, крахов, потерь и угроз, утрат и невзгод, завершаемое осторожным выводом о невозможности дальнейшего сопротивления. И том, что Рапалльскую декларацию надо принять. Разумеется, выставив "скромно, но твердо" ряд условий, отказ от выполнения которых является "совершенно неприемлемым". И, разумеется, первое и наиболее непреложное из них есть условие сохранения власти Императора в Японии.

  В ответ эмоциональная, жесткая и нетерпимая отповедь, в соответствии с которой смерть на поле брани, - бесконечно предпочтительнее "позора капитуляции". Железный штамп, оспаривать который было немыслимо, подтверждался столь же устойчивым набором мифов-страшилок. О поголовном уничтожении и поголовном изнасиловании. О порабощении и принудительном труде. О скудном питании и обязательном оболванивании Народа путем внедрения оккупантами своих пропагандистских штампов.

  Слушая эти привычные, как подъем по утрам, окаменелые формулы, Коноэ вдруг подумал, что все это они, в значительной мере, уже осуществили сами, без всякой оккупации. А если этот кошмар продлится и еще год, то угнетение далеко превзойдет самые страшные угрозы. Все шло к обычному для подобных посиделок исходу, - то есть отсутствию определенного решения, когда вдруг принц насторожился. Адмирал Нагано, - как и положено, ярый "оборонец", - на этот раз упрямо молчал. Молчание молчанию - рознь, и это был тот его сорт, когда молчат, потому что есть чего сказать, не хотят тратить слов в пылу полемики, и желают быть услышанными. К тем, кто молчит таким способом, обращаются после того, как выдохнутся последние спорщики. Когда это произошло, император обратился к адмиралу напрямую.

  - Людям кажется, - начал адмирал, - что если события однажды приняли какое-то направление, то так будет и впредь. Они не замечают, что с ходом времени меняются сами обстоятельства. И то, что поначалу является незначительным, со временем может приобрести решающее значение. Во время двух летних наступлений немцам казалось, что так и будет продолжаться. Что нет никаких причин для того, чтобы движение вперед прервалось. И не замечали, как меняются обстоятельства. За эту свою слепоту, за нежелание видеть они поплатились двумя зимними катастрофами. Непрерывно наступая, одерживая одну легкую победу за другой, русские тоже не заметили, что обстоятельства изменились, и тут же попали в трудную ситуацию.

  - Они вышли из нее.

  - НЕ ВПОЛНЕ. Это, во многом, такая же видимость успеха, как достижение немцами... этой реки, как ее? Той, что течет через Сталинград. А для Наполеона такой видимостью полного успеха стал захват русской, кстати говоря, столицы. Они не могут вторгнуться в Японию, и, следовательно, их военные успехи во многом бесполезны. После того, как они добились своих целей на материке, разрушение Японии им более, чем бесполезно. Тогда я спрошу вас: в чем смысл? Только не говорите о патологической кровожадности русских: ее просто нет. Выход на побережье, полный контроль над ним, размещение устрашающей воздушной армады, нависшей над Метрополией, - все это казалось им целью, необходимость достижения которой не обсуждалось. Абсолютным благом. Теперь они ее достигли и не видят особого блага, и поняли, что обманулись. У них было время, чтобы понять, а про американцев этого сказать нельзя. Они пока что находятся только на пути к своему Сталинграду. Ударами по городам Метрополии русские загнали американцев в ловушку стратегического масштаба. Не знаю, было это сознательным действием или же следствием инерции. Скорее всего, - поначалу второе, а потом они продолжали действовать уже сознательно.

  - Я не вижу, - прервал его Тодзе, - здесь никакой ловушки.

  - Все ловушки рассчитаны именно на то, чтобы их не видели. Тут все просто. Своими головокружительными успехами они заставили нас - стянуть все силы для непосредственной обороны метрополии, а американцев - спешить изо всех сил, дабы не опоздать... Куда? У них нет времени, чтобы задаться простым вопросом: к чему спешить? На что они могут опоздать? Удар по Йокогаме есть сигнал и нам, и им: нам, чтобы ЕЩЕ быстрее, уже не взирая ни на какие жертвы, собирали силы для непосредственной обороны своих берегов, американцам - чтобы спешили побыстрее загнать нас, пока не поздно, пока не обогнали их русские. И чтобы не заметили при этом, как сильно меняются обстоятельства. Ловушка состоит именно в том, что в сложившихся обстоятельствах Америка НЕ МОЖЕТ отказаться от форсированного варианта, даже если там поймут, во что ввязались на самом деле. По политическим причинам.

  - Что вы имеете ввиду?

  - Нынешний расклад: они объективно сильнее в любом пункте, где нам до сих пор приходилось сталкиваться. Мы действительно стараемся сопротивляться, а они довольно легко побеждают. Расклад ближайшего времени, если они вдруг не поумнеют: примерно восемьсот единиц палубной авиации против трех с половиной тысяч самолетов, которые для нас вполне реально собрать на базах метрополии. Их флот, - против нашего, включая "Ямато" и "Мусаси". Прикрытых с воздуха "Ямато" и "Мусаси". Я знаю, что смеяться над их бесполезностью стало хорошим тоном, но, если все пойдет как надо, кое-кому будет не до смеха. Условия, господа. До сих пор не было условий, при которых эти уникальные корабли были бы и полезны, и незаменимы.

  - Вы думаете, - не сообразят?

  - Трудно, практически невозможно остановить успешно развивающееся наступление. Даже если появляются определенные опасения. Этому почти нет примеров. Зарвались мы. Два раза зарывались немцы. Три раза зарывался пресловутый Бонапарт. А тут, - они же постоянно кого-нибудь топят. И знают, что это - не жертва с нашей стороны, что все по-настоящему.

  - Русские - не зарвались.

  - Зарвались. Только не слишком сильно. По той единственной причине, что их движению имеется естественный предел. Берег. А морское наступление имеет особенности: может не быть тревожных признаков вроде растянутых коммуникаций, нарастания организованного сопротивления противника, усталости войск - и тому подобного, что вы знаете гораздо лучше меня. В море есть большие отличия, - вот у одной из сторон подавляющее преимущество, - а вот, через какой-то десяток километров, никакого преимущества уже нет, и эта сторона стоит на грани катастрофы.

  - Вы забыли самое главное, господин адмирал. Мы начинаем генеральное сражение, а русские в это время присылают "Соединение 200", отправляя на дно все корабли, которые нам удалось собрать. Иначе говоря, - весь флот.