Золото

- Слушай, ты, сука, я перетрахал шесть монашенок, в том числе одну аббатису. Я жарился, срал и ссал в церквях, но вот священника трахнуть мне еще не удавалось. Твоя морда мне никак не нравится, так что хватит того, если ты у меня отсосешь. Может это откроет мне райские врата.

Пожиратель падали оскорблен.

- Сын мой, ты бредишь.

- Вон отсюда, стервь вонючая!

Хватаюсь за ботинок, чтобы врезать ему по харе. Только мое движение слишком слабое и медлительное, поэтому попадаю ему только по плечу. Но я переполнен яростью и поднимаюсь, чтобы покончить с ним окончательно. Стервятник отступает к двери, делая в моем направлении знак креста, и убегает, когда я нащупываю второй ботинок. Господи, как я доволен, что выгнал этого гада! Сатана побежден!

Мне плевать на религию, она мне не мешает. Понимаю, что слабаки нуждаются в чем-то таком, за что могли бы уцепиться, в какой-нибудь морковке, чтобы забыть о дубье. Терпи, браток, заткнись и паши, местечко в раю для тебя забронировано... Нет, это не для меня.

Но вот этих шакалов в сутанах я ненавижу! За исключением пары миссионеров, которых я встречал во время своих приключений, все это мошенники, сибариты и эксплуататоры. В особенности же, в слаборазвитых странах, где легковерие масс наибольшее. В Сахеле, пострадавшем от ужасной засухи, когда дети подыхали от голода и падали как мухи, я сам видел, как священники торгуют продовольствием, как за миску риса совращают голодных детей. Сидя в безопасности своих миссий эти современные пастыри врали, пили и трахались как свиньи, когда вокруг умирали люди. И вместе с тем, они же служили мессы, проповедуя бедность и смирение.

Как-то раз я добрался до одного такого типа и серьезно поколотил, после чего у меня была масса неприятностей с местными властями, которые торговали с миссионерами.

Инцедент с попом сделал меня популярным в этой части больницы. Больные и врачи приходят поглядеть на сумасшедшего "el Frances", золотоискателя. Доктор приносит мне шахматы. Он работает в другом отделении, но прибегает, как только удается, чтобы узнать о моем здоровье и разыграть со мной партию-другую. Сам он верующий, причем ходит в церковь и исполняет все обряды, поэтому никак не понимает моего поступка по отношению к стервятнику, в результате чего мы ведем долгие теологические беседы. Это очень хороший человек, и я ему весьма благодарен.

Меня все так же не лечат, зато каждый день эти вампиры берут у меня кровь на анализ. Я уже перестал выблевывать пищу и начинаю есть регулярно. Понятно, что я выкарабкаюсь.

* * *

Каждый вечер я играю в шахматы с маленьким старичком, бывшим профессором. Он лежит уже пару месяцев в кардиологическом отделении, и знает, что обречен. Он довольно мил, но это классический случай: рано женился, двое детей и всю жизнь работал. Хотя он и рьяный католик, но ужасно боится смерти; жена вечно изменяла ему, а теперь и совершенно позабыла. Сейчас он сдыхает в больнице, дети не пришли к нему ни разу. Как-то раз он начинает реветь и плакаться над собой. Я сразу же перебиваю:

- Слушай, профессура, ты сам выбрал себе такую жизнь, и не рассчитывай, что я стану тебя жалеть.

Терпеть не могу, когда кто-то начинает себя жалеть.

А сегодня вечером он не пришел играть. Обнаруживаю его чуть позднее: он в зале для умирающих. Лежит без сознания, и я знаю, что ему конец. Смерть поставила ему мат раньше, чем успел это сделать я.

Утром вижу, как стервятник, в еще большем трансе чем обычно, совершает над ним таинство последнего помазания. Как никогда он похож на ворона, следящего, пока добыча не издохнет. Нет, это уж слишком - хватаю ведро с водой и, проклиная его на чем свет стоит, бросаю. К сожалению, силенок у меня еще маловато, поэтому ведро с содержимым достается профессору. Священник убегает изо всех сил. Взгляды санитаров говорят, что на сей раз это уж слишком с моей стороны. Лишь бы не подумали, что у меня крыша поехала. С беспокойством вижу, как приближается главврач и говорит:

- Не знаю, каковы обычаи во французских больницах, но в Коста Рике умирающих следует уважать. Сегодня днем мы вас выписываем.

Старшая медсестра выдает мне одежду и заставляет дать обещание, что я обязательно приду обследоваться. Обещаю, хотя и знаю, что никогда сюда не вернусь. Единственное, что у меня остается от больницы, это настойчивая головная боль. Звоню Диане, чтобы та приехала меня забрать.

Через полчаса мы покидаем больницу. Мне снова удалось обмануть судьбу. Только вот, на сколько долго?

Ч А С Т Ь В Т О Р А Я

Небольшие удовольствия по-настоящему начинаешь ценить лишь тогда, когда ты их надолго лишен. Эти четыре недели в Сан Хозе я, прежде всего, посвятил поискам приятных впечатлений, счастливых мгновений и радостей, которые может предложить город.

Когда я вышел из больницы, мы с Дианой поселились в фешенебельном "Отель де Коста Рика", в самом центре Сан Хозе.

После стольких тяжких испытаний я испытывал непреодолимую потребность в чистоте и нормальной жизни.

Золото мы продали очень быстро, не прикасаясь к нему и даже не перевешивая. Все взял на себя ювелир на Второй Авениде, которому все и продали. Он никак не мог понять, почему нам даже противно брать это золото в руки. Откуда же ему знать, насколько мрачной для нас была его история! Во всяком случае, когда я наконец-то вышел на жаркое столичное солнце в кармане у меня было три тысячи восемьсот долларов.

Сан Хозе, хотя ему далеко до чистоты и оживленности столиц западного мира, предлагает намного больше удовольствий, чем какой-либо иной город Центральной Америки. Он построен по американской модели, с пронумерованными улицами, но, тем не менее, сохраняет свой латиноамериканский колорит и характер. Днем город наполнен шумом и движением, но вот по ночам он затихает и пустеет. Здесь нет смысла искать сильных впечатлений. Не является он и столицей преступлений и насилия. По сравнению со своими соседями, Манагуа и Панама-Сити, он прекрасно соответствует своему прозвищу "Латиноамериканской Швейцарии". В Сан Хозе можно найти все, только в малых порциях.

Проститутки здесь идут спать в три часа ночи, бары, открытые все двадцать четыре часа в сутки, можно пересчитать на пальцах одной руки, а в Зона Роха, самом опасном районе города, наиболее страшное, что может с тобой случиться - это столкновение с пьянчугой, выходящим из какой-нибудь забегаловки. Это крестьянская столица. От нее исходит спокойствие и безопасность, что становится приятным удивлением для приезжающих сюда из соседних стран. Все это мне весьма соответствует; я уже имел свою порцию впечатлений, а теперь требую покоя.