Те же и Скунс - 2

Возле пандусов больницы стояли с выключенными моторами эгидовские внедорожники, а рядом - заляпанная грязью "четвёрка" и сине-белая гаишная "Вольво". Около "четвёрки" подтянутый майор Госавтоинспекции яростно распекал какого-то мужчину, которого Меньшов ни разу в жизни не видел.

- ...Сотруднице Федеральной службы безопасности, находившейся при исполнении... - долетело до слуха.

Мужчина пришибленно топтался, явно ожидая как минимум вечного лишения водительских прав. А если по-крупному - то и тюремного срока. Он сглатывал и тёр шею, украшенную характерными пятнами.

Наконец гаишник брезгливо сунул владельцу "четвёрки" его документы и сделал недвусмысленный жест - катись, мол, к такой-то матери, и на глаза мне чтоб больше не попадался!.. Водитель юркнул в свои "Жигули" и, ещё плохо веря в спасение, минуты три не мог их завести, а майор подошёл к ожидавшему в сторонке Плещееву и крепко пожал ему руку:

- Если там кровь надо... или кожу, или что ещё... ты скажи, я своим свистну...

- Спасибо, Иван Анатольевич, - через силу улыбнулся эгидовский шеф. Доктор говорит, вроде хватает пока...

Меньшов подошёл к ним, поздоровался.

- Ты, Серёжа, этому доктору... - говорить оказалось неожиданно тяжело, и Антон вздохнул. - В финансовом смысле... Ну, и всё прочее... Что достать... У меня всё-таки партнёры за рубежом...

В двух шагах от них стоял Семён Фаульгабер. Он держал на весу забинтованные руки: даже в специальных перчатках все пальцы и кисти с тыльной стороны у него обгорели до пузырей. Он не мог сам набрать номер на сотовой трубке, Игорь Пахомов справился с крохотными кнопками вместо него и придерживал аппаратик возле уха Кефирыча - тот громыхал в телефон на ужасающем "шварцдойче", мобилизуя своих многочисленных родственников в Казахстане. Меньшов невольно прислушался и уловил слово "кумыс". Другое слово, определённо отсутствовавшее в диалекте восемнадцатого века, было "спецрейс".

Возле кормы эгидовского джипа стояла Пиновская, и слышал ли кто другой, но Меньшов ещё не потерял тренированного диверсантского слуха и явственно разобрал, как "Пиночет" тихо и твердо проговорила:

- Ты как хочешь, Осаф, а моё мнение, что Храброва надо валить. Причём вне зависимости от Сашиного...

- Да? - Дубинин обнял Марину Викторовну за плечи, загораживая от стылого ветра. - И уже есть прикидки?..

Внутри джипа навзрыд плакала красавица Алла. Сегодня у неё был выходной, и Наташин звонок сдёрнул её с тренировки по шейпингу. Алла примчалась из Озерков на такси и вместе со всеми побежала сдавать кровь, но врачи завернули. Багдадский Вор сидел рядом с Аллой и кутал девушку в свою куртку. Алла безутешно прижималась к нему, он что-то шептал ей, целуя в макушку... Игорь Пахомов косился на них сквозь стекло.

- Саша однажды рассказывал, - проговорил вдруг Плещеев, - как их, зелёных курсантов, натаскивали со снайперской винтовкой. Мишень чёрт-те где, всё в снегу, холодина собачий и ветер мешает, он и так и этак - не получается! Тут подходит инструктор...

Иван Анатольевич заинтересованно слушал.

- И Сашка, - продолжал Плещеев, - ему нахально докладывает: рассеивание, мол, у винтовки слишком большое, лучшего результата не выжать. А инструктор, по обыкновению ни слова не говоря, "Калашникова" - ты представляешь, "Калашникова"! - к плечу, одиночным бах! - и в десятку... Было дело, Антон Андреевич?

- Ну... - Меньшов передёрнул плечами и не стал возражать. Он вдруг подумал о том, что они, словно древние язычники, ставили дымовую завесу на пути Сашиной смерти. Придёт старуха с косой, увидит веселье, решит, что напутала с адресом... и на всякий случай отвалит...

- Саша его ещё действующим застал, - кивнув на бизнесмена, сказал Ивану Анатольевичу эгидовский шеф. С майором Кузнецовым можно было говорить откровеннее, чем с большинством простых смертных. - Говорит, совершенно фантастическая была троица. Легендарная... Теперь таких нет.

Меньшов посмотрел на окна больницы. Одного из этой троицы он похоронил сам. А второго... Второй тоже знал Сашу в те далёкие времена. И для него командир эгидовской группы захвата так и остался навсегда салажонком... лопоухим вчерашним детдомовцем по кличке "Лоскут"...

Эта мысль, как иногда происходит, посетила Меньшова далеко не случайно. Потому что одновременно с нею у него в поясном чехольчике требовательно заверещал пейджер. Антон Андреевич нажал кнопку, прекращая нарастающий писк, и прочёл на маленьком дисплее одно-единственное слово: "Звал?"

Заведующий отделением уже понял, что эгидовцы, временами заглядывавшие в коридор, уберутся не скоро. Ещё он понял, что для своего сотрудника они расшибутся в лепёшку, причём во всех отношениях. Его слегка раздражало, что ЭТИМ (имелись в виду спецслужбы вообще) необходимое доставлялось по обыкновению на тарелочке, тогда как прочим больным... Однако парня, удивительно стойко сопротивлявшегося смерти, было искренне жаль. К тому же доктор обладал счастливым иммунитетом против профессиональной гордыни, так часто побуждающей отвергать помощь. Он очень обрадовался приезду Ассаргадона, о котором был премного наслышан. Вдвоём они удалились за дверь, на ходу обсуждая внутрикостные инъекции по Атясову. Тогда Меньшов завёл "БМВ" и быстро поехал сквозь сумерки к себе в офис. На Московский проспект.

Войдя в кабинет, он первым делом включил в углу большой и очень мощный компьютер, а вот свет зажигать не стал - просто уселся за стол. Ожидание, как он и предполагал, оказалось недолгим. Прошла, быть может, минута, и внутрь заглянул Витя Гусев. Меньшов даже впотьмах различил, что выражение лица у Утюга было... сложное.

- Антон Андреевич,- начал Витя,- там к вам...

Меньшову дослушивать не понадобилось, он кивнул:

- Пропусти.

Витя убрал голову, и почти сразу через порог шагнул человек, которого Меньшов не видел с лета девяносто второго, с того памятного дня на Канарах, когда этот человек приходил его убивать.

Скунс закрыл за собой дверь и сел в чёрное "компьютерное" кресло возле стола. Короткий серебряный ёжик переливался в тусклом свете, падавшем из окна. Меньшову показалось, что со времени их последней встречи Алексей нисколько не изменился.