Завещание Малого Льва

Там было лето. Фонарь ловил рыбу с перекошенного каменного моста, он был тонкий, длинный с большим наростом на голове, лоснящимся от жары.

— Привет, — подсела к нему Ассоль, распахивая теплую куртку.

Она была без энергии, поэтому он даже не покосился в ее сторону.

— Привет, Рыжая.

— Клюет?

— Нет. Совсем не клюет.

Они помолчали. На Наоле даже разговоры требовали усилий.

— А… а меня мама бросила, — вздохнула Ассоль.

— Всех мамы бросают, — пожал он плечами.

— Да?

— Да пора уж.

— Так это нормально что ли?

— Ну, ты даешь, Рыжая! — всё-таки взглянул на нее Фонарь, — ты откуда свалилась? Мамаше самой выжить надо, а ты вон какая дылда. Дохлая, правда. Пойди подсосись у Чумы, он сегодня щедрый.

— Чума здесь? — обрадовалась она.

— Да. Прилетел только что. Разыскал какой-то новый склад. Говорит, надо туда перебираться.

— Так это ж здорово!

— А вдруг там речки нет?

— Да ладно! — засмеялась Ассоль, — поставим тебе чан, будешь из него ловить. Всё равно у тебя никогда не клюет!

Она радостно поспешила в котельную. Остатки аппиров на Наоле предпочитали сбиваться в кучки, иначе им было не выжить. Эта кучка, этакая коммуна их двух десятков уродов, ей нравилась больше всего. Они жили все вместе в котельной маленькой фабрики, где и зимой, и летом были горячие трубы.

Ей почему-то нравилось спуститься в этот подвал, сесть на грязный пол, прижаться к теплой стене спиной и решительно ничего не делать, только лениво переговариваться с такими же, как она. В этот момент ей казалось, что она ни от чего не зависит и ничего на свете не должна. Можно быть ленивой, можно быть тупой, можно быть некрасивой и не благородной, можно быть никакой! И ей простят, ее такую поймут, ей даже посочувствуют.

А эта коммуна вообще была особенной. Ассоль выбрала их потому, что они всё время что-то выдумывали. Они ленились ходить, иногда даже жевать, но они не ленились думать. У этих уродов были такие бурные фантазии, что у нее захватывало дух. Рассказывали все по очереди, часто отдыхая, давая время осмыслить. Рассказы были самые разные: о других планетах, о далеком прошлом, о далеком будущем, о сильных героях, о вечной любви… наверно, туда входили обрывки книг и фильмов, это разрешалось, но в основном это было что-то незнакомое. Так они и развлекались в своем подвале, почти не выходя оттуда и не видя солнца.

Еда и, как ни странно, даже энергия, были для них не главным. Они принимали любого, даже самого дохлого, если тот мог рассказать интересную и необычную историю. В первый раз Ассоль растерялась, у нее было плохо с фантазией, ничего она выдумать не могла, но потом поняла, что ей этого и не нужно. В отличие от этих бедных уродов, она-то в самом деле видела другие планеты и знала много интересного.

Для начала она рассказала им про Шеор, про планету Ветров, на которой была жестокая война, и на которой существует жуткая дыра в другую вселенную. История понравилась. В следующий раз она рассказала, как закрыл эту дыру великий герой по имени Сиргилл, и как забрала его на небо юная богиня Ора. Она только не сказала, что Сиргилл — ее дед, а Ора, останься она жива, была бы ей тетей. Уроды не знали, кто она. Они вообще не верили в переселение, просто считали, что все вымерли.

— О! Рыжая! — обрадовался Чума.

В этой кучке он был за главного. В отличие от других, он всё-таки выбирался из котельной, летал на разведку, за продуктами, за энергией. Как аккумулятор, он где-то умудрялся этой энергии набраться, а потом делился с остальными. Сначала Ассоль удивлялась его щедрости, но потом он сказал: «Если они вымрут, кто мне будет рассказывать?»» Она поняла, что информационный голод ему страшнее.

— Меня мама бросила, — сообщила Ассоль с порога.

Никто не удивился.

— Ты теперь у нас будешь жить?

— Нет, — покачала она головой, — у меня еще папа есть и братья. Я к вам приходить буду.

— Приходи.

Никто не спрашивал, откуда она и как выживает. Это было не принято.

— Только я новое место нашел, — добавил Чума, — там склад поблизости, надо будет всех перетащить.

— А мы никуда не хотим, — пропищал Тихоня, — здесь тоже хорошо!

— Здесь мы уже всё объели поблизости.

— Ну и что?

— Тебе легко говорить! Таскаю-то я!

— Да ладно, Чума, у тебя «галоша» летает!

— Ну так садись и полетай!

— А кто встать не может? Они как?

Ассоль слушала их препирательства, и ей хотелось в этом участвовать, вариться в их котле, погрузиться в их проблемы, лишь бы только не вспоминать о том, что случилось дома.

— Да не переживайте вы так! — сказала она бодро, — я помогу. Всех перетащим.

— Да ты сама дохлая, Рыжая!

— Это сейчас.

— Она не дохлая, — сказал Чума, — пожрал ее кто-то, а так она деваха крепкая. Да, Цыпленок?

Ассоль даже не хотела их пугать, насколько она «крепкая». Про Прыгунов они слышали какие-то легенды еще от своих бабушек и дедушек, но считали, что это сказки. А вот в Пастухов типа Синора Тостры верили безусловно.

— Пойдем, — Чума встал с подстилки, — я тебе покажу, где это. А то не найдешь в другой раз. Кто нам тогда про планету Ветров будет рассказывать?

Он был — щупленький лопоухий парнишка, но не урод, а просто какой-то нескладный и с кривой грудной клеткой. Они были даже чем-то похожи — два дохлых подростка с огромными ботинками на тонких ножках и косматыми шевелюрами, только он был не рыжий, а какой-то пегий.

«Галоша» — старая авиетка без крыльев — стояла во дворе. Взлетать она упорно не хотела, но с десятого раза завелась.

— О-па! — лихо вскрикнул мальчишка, — у нас не закочевряжешься! Классно, да, Рыжик?

Сиденья были жесткими, стекла грязными, солнечные фильтры отсутствовали напрочь. Ассоль была так рада, что он эту колымагу запустил, что охотно подтвердила:

— Да. Здорово.

— Тут полно старых авиеток валяется, но мне эта по душе.

— Тут всего полно, — согласилась она.

Аппиров осталось мало, брошенной техники им хватало с избытком. Они летели низко вдоль кромки леса и давно заросшей многополосной дороги.