Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк

— Ты читаешь наистраннейшее дерьмо.

— Мне не к кому возвращаться. Остается куча свободного времени, — серьезным голосом произнес Маркес. — Дуй домой, Ренц. Выспись рядом с женой. А поутру приготовь ей хороший завтрак и трахни так, чтобы глаза поголубели.

— У нее и без того голубые глаза, — ответил Ренц.

— Значит, и дальше продолжай в том же духе.

— Пошел ты, — ответил Ренц, но улыбнулся.

— Спокойной ночи, приятель.

— Ага, — сказал Ренц. — И вот еще что, Маркес. Спасибо.

— De nada. [60]

Ренц отключил линк, но еще посидел какое-то время на крыльце, перебирая пальцами крошки бетона и слушая стрекот сверчков. Прежде чем вернуться обратно в постель, он съел миску хлопьев, стоявшую на кухонном столе, и с помощью зубной щетки избавился от привкуса молока на языке. Анна раскинулась во сне и захватила всю кровать. Он поцеловал жену в плечо и перекатил на ее половину. К его удивлению, ему удалось заснуть.

В 6:30 утра в Калифорнии взорвался школьный автобус, напичканный удобрениями, вымоченными в дизельном топливе. Погибли восемнадцать человек, и в половине штата отрубило гражданскую сеть. В 6:32 пятнадцатилетняя девушка взорвала себя в двадцати футах от главного исполнительного директора крупнейшего банка Евросоюза, в то время как тот доедал свой завтрак в ресторане посреди Манхэттена. В 6:35 одновременно произошли возгорания на десяти главных энергопередающих станциях Восточного побережья. В 7:30 Ренц вылетел в Нью-Йорк. Без десяти десять его встретила в аэропорту наземная машина, а к полудню он уже был на месте.

Когда-то эту улицу можно было назвать красивой. Вокруг дымились здания; в Манхэттене никогда не строили ничего меньше кафедрального собора — таков уж дух города. От угла был виден «Крайслер билдинг». Совсем недавно его кафе было элегантным. У обочины лежали две сгоревшие машины. Тела убрали задолго до приезда группы, но обводка оставалась. Ее провели не мелом, а сделали с помощью клейкой розовой ленты.

— Эй, Ренц, — произнесла Паасикиви, когда они прибыли на место бойни. — Прости. Я знаю, ты хотел побыть с Анной.

— Не стоит терзать себя, — ответил он. — Ведь именно за это мне и платят, верно?

Окна кафе вылетели внутрь. Осколки пуленепробиваемого стекла толщиной в три пальца лежали на накрахмаленных скатертях и натертом до блеска деревянном полу. В воздухе по-прежнему пахло сгоревшими спичками.

Инструктаж оказался коротким. ОГ-47 и раньше доводилось выполнять подобные задания. Ренц сдвинул окошко внешней связи к правому краю зрительного поля, информационные потоки своей ячейки он разместил слева. ОГ-34 и ОГ-102 стояли на страже, никого не пропуская на территорию, но Ренц не открывал линка с ними; и так уже получалось нагромождение.

Ренц и его группа служили глазами и руками удаленной экспертной команды — людей слишком ценных, чтобы рисковать ими на полевой работе. Повторные атаки, направленные на ликвидацию агентов, стали распространенной практикой. Пауль, все еще пребывавший в Париже, подключился к ним не потому, что мог оказать какую-то помощь, а потому что был частью группы, а значит, и частью операции. С ним было приятно поболтать в моменты затишья.

Следующие несколько часов тянулись мучительно долго и тоскливо. Паасикиви, Торн, Маркес и Ренц — расходный материал — получали простейшие инструкции от экспертов, пытались понять, чего от них хотят, собирали кусочки обугленного металла, испачканной ткани, стекла и шрапнели в самозастегивающиеся мешочки и ждали, пока хор голосов на внешнем канале не решит, что очередное задание выполнено.

Ренц и команда были глазами и руками, но не мозгами. Он понял, что может следовать полученным указаниям, не слишком сосредоточиваясь на их сути. Эксперты управляли им, а он просто ждал.

Закончили они к восьми часам вечера по местному времени. Можно было улететь ночным рейсом, но Паасикиви убедила их провести ночь в этом городе. Ренц чувствовал на себе взгляд Маркеса, пока Паасикиви и Торн меняли билеты. Ренц хотел остановить их, сказать, что ему надо домой, к жене. Но он не сделал этого, и Маркес не стал обращать внимания. Когда отключилась экспертная группа, Ренц разместил окошки своего отряда в четырех углах зрительного поля. Часом позже они рассеялись по острову.

Маркес отправился к Центральному парку, и в его окошке открывалась перспектива на три огромных дерева, чья листва казалась черной в сумраке. Паасикиви сидела в кафетерии напротив пятиэтажного книжного магазина, любуясь огнями города, как и большинство посетителей кафе. Торн расположился в придорожном ресторанчике. Сам Ренц спустился в подземку и отправился в Сохо, где, по мнению Пауля, ему должно было понравиться. А Пауль отправился ранним парижским утром к круглосуточному кафе, просто чтобы поддержать остальных.

— Всегда хотел погулять по Центральному парку, — сказал Маркес. — Как думаешь, там достаточно спокойно?

— Подожди до утра, — ответил Пауль, — Ночью слишком опасно.

Ренц услышал долгий вздох Маркеса, представил себе, как тот прячет руки в карманы, чтобы скрыть свое разочарование, и неожиданно обнаружил, что сделал то же самое. На платформу метро вырвался ветерок от приближающегося поезда и начал трепать ткань брюк Ренца.

— Ненавижу подобные деньки, — сказал Торн, разрезая стейк.

В этом окошке Ренц увидел, как вокруг ножа проступает сок, и представил себе запах жареного мяса.

— Однако ночи их искупают, — добавил Торн.

Маркес развернулся и куда-то пошел. Люди, которые брели по улицам мимо него, с тем же успехом могли встретиться в любом другом месте. Паасикиви отодвинула кофейную чашку и посмотрела в сторону книжного магазина. В Париже молодая официантка с неестественно рыжими волосами принесла Паулю яйца по-бенедиктински и налила ему чашку кофе. Торн поднес ко рту кусок мяса. Поезд подъехал к платформе, с шипением открыв двери и принеся с собой запах озона.

— Все, чего я на самом деле хочу… — начал было Ренц, но смолк посередине фразы.

Из уборной кафе в Париже вышла девочка, и сделала она это в тот же миг, когда Ренц увидел ее в противоположном конце своего вагона. Паасикиви заметила ее у музыкального отдела, выглядывающей из-за плеча мужчины, который нес ее на руках и вполне мог оказаться ее отцом. Торн, выглянув в окно ресторанчика, увидел ее на улице. Маркес обнаружил, что она глазеет на него с заднего сиденья такси.

Со всех четырех окошек и во плоти прямо перед Ренцем была одна и та же девочка (или несколько слишком похожих), смотревшая на него. Светлая кожа, темные глаза и волосы до плеч, закрывающие шею. Самара Хамзе. Мертвая девочка. «Пустышка».

Как одна, все пять девочек подняли руку и помахали. Горло Ренца стиснул страх.

— Ну, что ж, это странно, — произнес обманчиво спокойный голос Торна.

— Всем назад! — крикнула Паасикиви. — Убирайтесь оттуда!

— Я в едущем поезде, — ответил Ренц.

— Тогда беги в другой вагон!

Все члены группы пришли в движение. Они уходили бесшумно, быстро и как можно дальше от «посетителей», туда, где, как они надеялись, окажутся в безопасности. Ренц услышал, как Паасикиви включила внешний линк, поднимая тревогу. Ренц направился к двери, но остановился и обернулся, опять взглянув на девочку. Он увидел различия. У этой было более длинное лицо, а разрез глаз скорее азиатский, нежели ближневосточный. Сидевшая рядом с ней женщина — мать девочки, предположил он, — встретила его взгляд и притянула ребенка поближе к себе.

— Ренц! — выкрикнула Паасикиви, и он понял, что она это делает уже не в первый раз.

— Прости. Я здесь. Что у тебя?

— Транспортная полиция ждет тебя на следующей станции. Мы эвакуируем поезд, но, прежде чем это произойдет, мне бы хотелось, чтобы ты выбрался.

— Это не нападение, — ответил Ренц, сам не понимая, откуда ему это известно. Женщина продолжала смотреть на него, оборонительно обняв своего ребенка. — Не знаю что, но это не нападение.