Искусство умирать

На экранах появилось спокойное и прекрасное лицо великого Швассмана.

Обе девочки были в него тайно влюблены и обе знали, что это у них детское и скоро пройдет. Любовь – это последняя детская болезнь, доставшаяся нам от предков и до сих пор не уничтоженная. Великий Швассман сообщал о своем будущем подвиге.

– Несколько минут назад, – говорил он и настороженная толпа слушала его как пророка, как мудреца, как героя, как избавителя, как вождя, как вещающего бога, как порнозвезду первой величины, которая впервые согласилась на интервью, – мятежники захватили космический корабль с мощным оружием на борту. Они вышли на орбиту вокруг Луны и угрожают разрушить наше ночное светило. Единственным их требованием есть моя смерть. Сотни поколений людей имели право беспрепятственно любоваться Луной и я не могу позволить, чтобы ваше поколение потеряло такое право! Поэтому я выбираю смерть. Я погибну сегодня, у вас на глазах, но священные человеческие права останутся непоколеблены! Мятежники будут схвачены и преданы особо жестокой казни. И вы еще насладитесь зрелищем их пламенной гибели (диктофон вычеркнул слово «пламенной» и экраны сказали просто «гибели»).

Он снял рубашку. Он был прекрасно сложен, как и подобает шедевру генной инженрии. Девочки вынули фотокамеры (плоские, похожие на карманные зеркальца двадцатого века) и стали продробно фотографировать процесс раздевания. Особо интимные фотографии после можно будет хорошо продать.

Швассман разделся, подозвал стражу и попросил заломить ему руки побольнее.

Стража все исполнила в точности и даже с некоторым рвением. Руки заломили так, что затрещали кости. Потом машину отключили и из нее выпозл кровавый педагог.

Педагога сразу обмыли и завернули в стерилизационную простынь – чтобы он не умер от заражения раньше, чем казнь будет возобновлена. Педагог продолжал кричать, но его крики больше не транслировались.

– Смотри, а у него фаллос побольше, – сказала первая девочка. – Примерно такой как у Хозе, только Хозе негритос. Еще у Джонни есть похожий, правда?

– Нет, у Хозе поменьше, – ответила вторая, примериваясь взглядом.

Швассмана провели перед передними рядами публики, с некоторой задержкой (требовалось продать дополнительное количество искусственных гнилых фруктов и овощей). Публика охотно бросала овощами и часто попадала в цель. Девочки купили два помидора и шесть груш, груши стоили дешево, можно сказать, совсем даром.

Бросая, каждая хотела попасть ниже пояса, но броски были не точны. Выбросив все свои заряды, они снова стали фотографировать.

Все идет как надо, – думал Швассман, – казнь должна быть казнью. Его уже подводили к эшафоту. Швассман не имел никакого желания бросаться на землю и биться в истерике, но этого требовала традиция. Если бы он вел себя не так, как другие, народ бы остался недоволен.

Он бросился на землю и стал царапать ее руками, ломая ногти. Народ восхищенно загудел. Генерал Швассман имел множество талантов, включая актерский.

Только люди, очень близко знавшие