Время Черной Луны

такое Вечность? - улыбаясь, спросила Снежная Королева, и улыбка ее и была самой Вечностью...

"Вечность - это значит быть рядом с тобой", - хотел ответить я, но смерзшиеся мои губы отказывались повиноваться, а в следующее мгновение я уже мчался над пестрым лесом, расправив руки, как крылья, струи ветра били в лицо, и надвигалась, надвигалась от горизонта, длинной тенью ложась на деревья, громадная тушища Вавилонской башни, и там, наверху, на уступчатой кромке, происходило какое-то движение, перемещались крохотные фигурки, воздевая руки к необъятному небу...

- Хотелось бы посмотреть, а сколько бы ты, именно ты, протянул без табака при полном штиле, - пробурчали сзади.

Бородач в красном колпаке, ухмыляясь, подмигивал мне, его черные бакенбарды топорщились, словно растрепанные ветром, а хищный длинный нос так и норовил угодить мне в лицо. Я невольно отстранился, потеряв равновесие, но тут же застыл в толще хрусталя, не в силах вымолвить ни слова...

И конечно, поднебесные шары обратились вдруг в золотистые капли и понеслись к земле, подвывая и визжа, и пробили асфальт, и расплескались золотыми озерами. Поднялась золотая волна - и смахнула с пригорка старую церковь с березками, проросшими сквозь дырявые купола...

Я ехал в пригородной электричке с ободранными сиденьями и разбитыми плафонами, и вел разговор с кем-то невидимым, но очень назойливым; чья-то рука с грязными ногтями и татуировкой "А. П." на указательном и среднем пальцах то и дело пыталась ухватить меня за нос, и я отдергивал голову, ударяясь затылком о пыльное стекло, за которые мелькали огни, лаяли и хохотали, и звук одинокого саксофона ввинчивался и ввинчивался в несуществующие небеса...

Вразвалку шагали по рельсам, опрокидывая трамвайные вагоны, корявые приземистые деревья с птичьими лицами, швыряли камни в сияющие витрины, приговаривая: "Только так! Только так!.." - нет, это взахлеб тикали десятки часов, сотни, тысячи часов, в куче которые я лежал, лежал и разгребал эту кучу руками и ногами, а где-то смеялись, звенели стаканами, стреляли из автоматов или пулеметов и хором скандировали, адресуясь ко мне: "Вот - тебе время! Вот - тебе - время!"

- Э-э, да ты совсем истлел, - с сочувствием сказали рядом, и хмурые мужики с лопатами мигом закопали меня, предварительно вогнав кол в мою грудную клетку.

Я заплакал от щекотки и полез целоваться, подбирая губы с заплеванного дощатого пола, но моя собеседница, расставив ноги, села мне прямо на лицо, уволакивая меня в черный скользкий туннель, в котором стоял густой влекущий запах...

- Но послушай, ты же должно, ты даже просто обязано всего лишь повторять меня, - пытался убедить я свое отражение в зеркале, обнаруженном мною в окрестностях Сатурна, а отражение недоверчиво улыбалось и что-то беззвучно отвечало мне, показывая в глубь зеркального пространства, где, увы, не мог я ничего разглядеть...

- Ну что, хватит, проницатель? - спросил меня голос с неба, когда я тщетно пытался вскарабкаться на перевал, за которым