Время Черной Луны

И временами в нашей тишине, прорвавшись из просторов запределий, скользнув извне под будничный покров, вихрясь нездешней призрачной метелью, пронзают сумрак отблески миров...

1.

...И ничего особенного вроде бы и не произошло, все было обычным и привычным, таким, как всегда... Просто я посмотрел на небо иногда все-таки еще хочется посмотреть на небо - и увидел Черную Луну. Обыкновенную луну, к которой все настолько привыкли, что даже не обращают внимания, но - черную. И в черном ее свете, в удивительном ее сиянии окружающее предстало не то чтобы странным, но таким обнаженным, как бывает обнажен труп в морге, и я невольно закрыл глаза.

Впрочем, это не могло помочь, потому что окружающее, конечно же, впечаталось в мое сознание, и разве в чьих-либо силах было уничтожить этот отпечаток?

"Иллолли", - шепнул я про себя придуманное (так мне показалось) слово, надеясь на него. А на что же еще мне было надеяться?

"Иллолли"... Что это было - имя? название? ничего не значащее сочетание звуков? заклинание? символ?

Иллолли...

Необъяснимое это звукосочетание, даже не произнесенное, а только подуманное, произвело все-таки какое-то воздействие на окружающий мир, и я почувствовал, как ноги мои погружаются в трясину.

"Иллолли"... Отзвук стих.

Я рванулся в сторону, вцепился пальцами в кривой ствол низкорослого дерева - его жесткая кора обожгла кожу, как напильник, - и, собрав все силы, сумел-таки выкарабкаться из болотной жижи. Отдышался, привалившись к стволу, подождал, пока прекратится звон в ушах, и, перешагивая с кочку на кочку, балансируя расставленными руками, как канатоходец в старом добром цирке, выбрался на сухой пригорок, покрытый ломкой желтой травой.

Брюки до колен промокли, жижа залилась в сапоги, но я не рискнул останавливаться и сушиться здесь, на открытом месте, совершенно мне незнакомом. Слишком доступной мишенью я был на этом желтом бугорке, вдававшемся в бирюзово-бурое пространство болота. Взглянув на пустынное, блеклое и безопасное, вроде бы, небо, я направился к растущим неподалеку густым кустам, усыпанным мелкими черными горошинами каких-то неведомых ягод.

И только разувшись и сняв для просушки брюки, я догадался проверить многочисленные карманы своей короткой, исполосованной "молниями" куртки. К моему разочарованию, в карманах не обнаружилось ничего, заслуживающего внимания: всего лишь расческа, закомпостированный троллейбусный талон, клочок бумаги с чьим-то номером телефона, записанным карандашом, носовой платок, плоский гладкий зеленый камешек треугольной формы и тому подобные необязательные мелочи. И ничего, свидетельствующего о том, что я собирался в дальний путь. Правда, куртка и брюки казались весьма удобными для преодоления разных препятствий, а уж сапоги были явно походные: с низкими голенищами, толстой, но не тяжелой рубчатой подошвой, пружинящей при каждом шаге. А ведь совсем недавно я был одет и обут совсем не так...

Хотя солнце скрывалось за облачной пеленой, воздух был теплым и сухим.