Реинкарнация и (СИ)

На экране падал авиалайнер. Борт лизали тугие языки алого пламени. Хвост почти не виден в дыму, но временами он рассеивался, и телекамера записала дребезжание хвоста, пока он не оторвался с частью фюзеляжа. Из брюха машины посыпалось какое-то рванье и несколько человек. Обломок хвоста, фюзеляж, россыпь маленьких точек-людей витала в воздухе еще с минуту, пока не приняла земля мешанину страха, мяса и дюраля.

Потом на экране пошел калейдоскоп останков аварии: крыльев, двигателей, рваных листов обшивки и людей… Бесконечная вереница изувеченных, мертвых тел. Голова негра. Несколько почти близнецов китайцев. Блондины, брюнеты, лысые, дети… Кого здесь только не было, но все одинаково мертвые.

И вот…

– А-а-а, − вырвалось потрясение Лизы, малыш тоже зашелся, плачем.

… Оператор выхватил санитаров с носилками, а на них, во всю ширь изображения, он.

«Весь в крови, не дышит. Фрэнк, милый Фрэнк!!!»

Плач сына и жены был ему достойной панихидой. Он так мечтал, чтобы его приняли за человека, а по роботам так не плачут. Все же Фрэнк заслужил настоящую любовь, сбылась мечта свихнувшейся машины.

Минск, морг.

Тела еще только завезли. Часть отправили в морозильные камеры-пеналы, а часть лежала двумя рядами у стен длинного подвала. Фрэнк лежал в правом ряду.

Лиза загодя готовилась к тяжелой встрече, но слезы оказались неподвластны.

– Я хочу забрать мужа, – остановила она рыжего патологоанатома в таких же отвратительно-рыжих перчатках и бирюзовом халате. – Вот он.

– Ваши документы.

Лиза предъявила паспорт.

Рыжий хозяин мертвого царства бегло его просмотрел, вернул обратно и наклонился к Фрэнку. У покойника на груди валялась тощая кучка содержимого карманов. Рыжая перчатка выудила паспорт.

– Да, забирайте, – ответил рыжий, сравнив данные на Лизу и Фрэнка. – Примите мои соболезнования. Санитары вам помогут доставить тело. Его обмыть, одеть?

– Спасибо, я сама.

Крыжовка.

Стоит ли говорить, что я все слышал. Слышал, но молчал. Фаготы еще только восстановили слух и осязание. Сейчас шла борьба неутомимых мини-киберов за дыхание и, в конечном счете – саму ЖИЗНЬ. Мне еще повезло: самолет свалился на стог сена, страховочные ремни тоже смягчили падение. Конечно, формально я погиб, как и все, но у меня был дополнительный запас прочности, и его хватило, дабы выскользнуть из костлявых лап ненасытной старухи с косой. Только все было совсем не сказочно просто, даже мои возможности испытали предел, но чаша судьбы склонилась в пользу жизни.

Наконец я выдохнул остатки крови, и она потекла по щеке. Вдохнул с хлюпаньем – еще не освободился от загустевшей крови в трахеях. Следующие вдохи-выдохи переросли в кашель, слившийся с потрясением Лизы:

– Фрэнк, Фрэнк?! – радость, недоумение рвались винегретом чувств. − Любимый, ты жив?!

– Да, – наконец удалось продышаться. – Но никто о моем воскрешении не должен знать.

– Конечно, не волнуйся… Все сделаю, как ты хочешь.

Лиза гладила волосы, вытирала платочком кровь и счастливо плакала.

– Кто ты? Волшебник? – спросила жена.

И час истины пробил. Лгать человеку, человеку за которого в ответе, матери моего сына не мог. Не было сил и на правду. Все программы бунтовали, предохранители срабатывали один за другим. Наконец унял дрожь в коленках и приготовился к проклятьям – кому нужен муж – получеловек или полу робот.

– Лиза, слушай, – начал я и рассказал свою родословную и короткую, но бурную историю жизни.

– Милый, – ласково теребила волосы Лиза. – Как ты натерпелся, намучался.

– Ты не поняла, − перебил непонятливую жену. Я – робот.

– Все я поняла, – нежно улыбнулась Лиза. – Ты – мой муж, любимый. А протезы бывают разными. У кого – зубы, а у кого – мозг.

Еще долго Лиза оправдывала свое чувство, а я не мог ее опровергать. В конце концов, зачем стоять на позиции врага своему и ее счастью? На планете уйма аномальных, но, тем не менее, счастливых людей. Возможно, любить робота – извращение, но мое ли дело судить человека? Наконец ее пыл иссяк, жена только шебаршила в волосах, и невинная ласка вела к мелким сбоям в работе компьютера.

– Ну что же, – согласился и я. – По крайней мере, вернее робота, мужа не найдешь… Теперь о Кроне.

– Он думает: ты погиб. Зачем о нем беспокоиться?

– Нет, Крон пришлет агентов взглянуть на труп врага. Иначе он не успокоится.

– Что же нам делать?

– Прежде всего, перетащи меня в землянку. Затем отправишь компромат на Крона в ФБР, ЦРУ, прокуратуру, президенту… Потом отлежимся в землянке.

– Лучше через пару дней переедем – ты еще слаб.

– Нет, сейчас. Нет смысла рисковать. Хороший темп – вот наше спасение.

Лиза стояла в нерешительности.

– Жизнь уже вне опасности. Не сомневайся, тащи.

Женушка в сомнении покачала головой, горько вздохнула, но подхватила меня под мышки и потянула по ковру к двери. Сломанные кости сразу вгрызлись в тело, и я полностью отключил восприятие боли. Так что тащили нечто весьма похожее на бесчувственное бревно.

Во дворе превратился в кучу навоза, в переносном смысле конечно – положили в тележку (на ней я развозил по приусадебному участку удобрения). Лиза сбегала в дом за малышом и положила его рядом со мной. Мальчишка не переживал из-за вонючего транспорта, а что-то весело гукал и светил улыбкой мне и мамке. Наверняка он был нам рад.

«Вот еще одно существо, – вклинилась внеочередная программа в долговременную память. – Которому буду служить не щадя жизни».

«Кто ввел в меня эту программу? – удивился метаморфозам, казалось, неизменного нутра. – Неужели искренняя беззубая улыбка мощнее всей мафии Крона – вмиг подчинила бездушного робота?»

Я еще долго перебирал варианты причины ввода новой программы, но так и не нашел логического объяснения.

«Сбой в работе конструкции, − наконец решил я. − Но данный сбой никому не вредит, нет смысла ему противиться».

– Вот и переехали, − подытожила Лиза, вытаскивая нас из тележки, − Что дальше?

– Отвезешь тележку примерно за километр отсюда, и спрячь под какой-либо куст. К твоему возвращению подготовлю пленки с записями, а ты отправишься на почту с компроматом на черные дела Крона.

– Тогда я пошла. Не скучайте мальчишки.

«Интересно, кто у кого в услужении? Лиза, пожалуй, больше работает под моим руководством, чем наоборот. Непорядок, но ничего, я только оклемаюсь…»

Сквозь настил землянки чуть-чуть слышно скрипела несмазанная ось тележки.

«Лиза поехала», – определил я и принялся за работу.

Все лежало рядом, ни за чем не надо вставать и это радовало – меньше буду травмировать тело острыми изломами костей. Сначала достал кабель записи из магнитофона и с силой воткнул его в небо. Кабель пробил острым концом упругую плоть и заскользил по подготовленному фаготами каналу к аварийным контактам компьютера. После их соединения включил запись магнитофона, и потекла на пленку вся информация: полученная из секретной папки Крона, собранная мной при помощи «жучков» и все остальное удавшееся подслушать, прочитать…

Зря рассчитывал противник, что сожженные оригиналы не восстановить. Пустячной оказалась надежда, что умри я − некому больше вредить. Ошибся – у меня больше одной жизни. Вообще-то она одна, но очень крепкая. Не Крон, надеюсь, порвет серебряную нить жизни.

К приходу жены, как и обещал, на столе лежали готовые кассеты. Скоро невзрачные пластмассовые коробочки разворошат преступную империю, а мы сбежим подальше с лежбища.

– Как малыш? – первым делом спросила Лиза.

Карапуз увидел мамку, протянул к ней ручонки и залопотал на непереводимом языке что-то радостное.

«Отличный ребенок, – гордо определил я. – Редко плачет, почти всегда весел, с ним мало мороки и уйма радости».

Только дал определения сыну, как опешил − уж слишком человечьи у машины мысли.