Единоборец

ке я потратил все пять – и остался безоружным. Скорее всего, сегодняшнюю живодерню она устроила именно для того, чтобы я пошел спасать этого дурацкого никому не мешавшего Павла Фродина. Все это представление – ради того, чтобы ты возмутилась до глубины души, отпустила меня, а я бы растратил в стычке последние заряды. Это был просто спектакль.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что она показала мне улицу и номер дома, где находится тот подвал. Я знаю эту улицу и я знаю этот дом. Она ведь умеет просчитывать наши поступки на тысячу ходов вперед. Это ее конек, не так ли? Поэтому она выбрала и показала мне именно это место.

– Так. Что это за улица и дом?

– Одно из сентиментальных переживаний.

– А точнее?

– Просто это дом, в котором я родился. На этой улице я провел свое детство. Я знаю там каждый камешек. Это было превосходно рассчитанное издевательство с ее стороны. Она знает, что делает.

– В этом случае… В этом случае она просто сволочь, – говорит Клара. – да, и не смотри на меня. Я хотела сказать именно то, что сказала.

– А ведь добра и зла не существует, – напоминаю я.

– Помолчи, пожалуйста. Я просто высказала свое мнение.

– Ее не интересует твое мнение. Твое мнение ничего не меняет… Что с тобой?

Она пошатнулась и схватилась за спинку кресла. Стала вдруг очень бледной, на лбу выступили капли пота.

– Это сердце? – глупо спрашиваю я.

Я прекрасно знаю, что это не может быть сердце. Ее батарея отлично контролирует состояние всех внутренних органов. Это было что-то другое, что-то более страшное. Что-то, неподвластное даже всесильной батарее. Механизм разрушения уже включен. Она стоит, наклонившись, и молчит.

– Что с тобой?

– Не знаю. Мне вдруг стало плохо. И такое странное чувство, будто все тело слегка онемело, а потом отпустило, но что-то осталось. Мне хочется шевелить пальцами, чтобы проверить, на месте ли они. И кожа, по ней, как это называется, до сих пор бегают мурашки. Не смотри на меня, я чувствую, что мое тело постарело. Я не знала, что это на самом деле так страшно.

– Что страшно?

– Страшно то, что я не хочу умирать. Совсем не хочу умирать.

2

Времени у меня в обрез. К счастью, с транспортом проблем не предвидится: в гараже стоит отличный шестицилиндровый гиромобиль. Почему я сказал «к счастью»? Не знаю почему, на самом деле я уверен, что Фемида все рассчитала заранее. Гиромобиль должен был оказаться в гараже.

Для начала я ориентируюсь по карте. Сейчас мы в точке, которая находится примерно в ста километрах от южной границы Москвы, ее тульского района. Древние Тула и Рязань уже давно поглощены Большим Городом, и остались на карте лишь как названия районов. С Курском дело обстоит по-другому. Этот город рос в свое время очень быстро, его население достигало девяти миллионов, но когда Москва подобралась слишком близко, большинство людей стали переселяться туда. Случилось то, что случается с двойными звездами, которые вращаются в беззвучном космическом вальсе вокруг общего центра: большая звезда