Власть подвала

провожатого.

– Низшая раса. Но должны поддаваться воспитанию. Мы завели здесь несколько школ, завели уже давно. Со временем они все будут достойно выглядеть.

– Но нескоро? – уточнил я.

– Да, не скоро. Но когда-нибудь здесь все же будет курорт. А для курорта нужны вежливые работники и местный колорит. А как на земле – там строят курорты?

– Еще какие. И зимние, и летние.

Он начал рассказывать мне разные истории о земле, которые когда-то слышал.

В его историях было полно чепухи. Например, он верил, что люди сразу появляются взрослыми, как роботы, а по ночам их выключают. Я попытался объяснить ему сущность сна, но напрасно. Он не понял всей прелести этого ночного занятия. Он оказался не умнее обычного земного человека. Хотя, я сужу преждевременно – просто все его знания оказались совершенно в другой плоскости, чем мои. Время от времени он выдавал такие странные фразы, что мне казалось, что я беседую с растением или насекомым.

Временами среди мелких построек возвышались монументальные здания иной архитектуры – дело рук нукксов. Мы зашли на площадь, побродили по мелким улицам, потом посетили какую-то контору, куда мой провожатый зашел по делам. Там я два часа просидел на диване, ловя удивленные взгляды и чувствуя себя лошадью Пржевальского, которая залезла в курятник. Я слушал их разговоры и ничего не понимал, абсолютно ничего. Я понимал их отношения, их жесты, даже их штуки, но не мог понять чем они занимаются и о чем говорят. Один из них собирал вручную что-то вроде сложного электрического контакта. На стенах висели три авангардные, с моей точки зрения, картины и две фотографии девушек, более-менее обнаженных. Девушки были превосходны. Превосходным оказался и тот напиток, которым меня в конце концов попотчевали. Разведки ради, я вышел в туалет и нашел там гигиенические принадлежности, все очень чистые, но ни капли не похожие на земные. К счастью, было зеркало и я причесался пятерней. Наверняка здесь есть что-нибудь, заменяющее расческу, да попробуй найди.

2

На обратном пути мы задержались у реки. Вначале я не понял, что происходит.

Двое людей виднелись в проруби, погруженные в воду по шеи. Мужчине было около тридцати, а женщина совсем молода.

– Скорее всего, она продала ему табак, – сказал мой провожатый, – Здесь курят в основном мужчины.

– Да. Ну и что?

– Сразу видно, что ты с земли. У вас там все курят, пьют и нюхают химикалии. Но здесь мы боремся за чистоту. На Кантипуа курение запрещено.

Поэтому их замораживают в проруби.

– Как замораживают? Разве это лечит?

– Замораживают насмерть?

– Неужели насмерть? – удивился я.

– Конечно. Мягкие меры на них не действуют.

– Только за то, что человек купил табак или продал табак? Заморозить?

– Но у вас ведь сжигают – и даже не за то, что человек сделал, а только за то, что он подумал.

– Уже не сжигают, сжигали раньше. Теперь уничтожают другими способами.

А что касается думающих – думающий опаснее делающего.

Женщина, с широким лицом, не очень