Время Черной Луны

и успешно проникли в иной мир, с энтузиазмом отметили это дело у тамошней прозрачной речки, насобирали "похмелюшек", а когда чужое небо начало украшаться чужими же звездами, решили возвращаться домой и удивлять баб рассказами об иных краях.

Но не тут-то было. Теплый вихрь куда-то задевался, и сколько не топтались мужики под стволом незнакомого корявого дерева - проход не открывался, и впервые здешние окрестности услыхали витиеватую и отчаянную матерную речь...

Мужики застряли крепко - шел уже третий месяц их пребывания в иных пространствах. За это время они соорудили шалаши на лесной поляне, наловчились рубахами ловить рыбу и поддерживать постоянный костер в центре своего лагеря. Пропитания хватало, ночи были теплыми, у кого-то нашлись карты - и жизнь, в общем-то, текла не хуже, чем в том же Каськово - но в Каськово можно было хватить стакан "казенки", плюнуть на порог собственного дома и податься за новым существованием хоть в Торжок, хоть и куда подалее, даже, может быть, в самый Питер - а отсюда же податься было некуда - ежедневные проверки еще и еще раз подтверждали, что ход надежно закрыт.

Господи, если бы материализовались вдруг все проклятия, высказанные в адрес первопроходца Витьки Демина, то давно бы уже провалился он сквозь все возможные и невозможные миры и бледной тенью застыл в самом основании мироздания, на самом его дне; но жив был Витька, хоть и угрюм, и по утрам горячо молился он Богу, упрашивая Его открыть проклятущий ход. Однако Бог занимался, видимо, другими делами.

Да, в принципе, мужикам жилось неплохо, даже самогон наловчились они гнать из плодов-"похмелюшек". Если бы только не это гнетущее ощущение изолированности, отсутствие возможности вернуться к родным теплым задницам изревевшихся, поди, жен. И если бы не что-то страшное, проявившееся вдруг в этом тихом мире.

Чужие.

Первым столкнулся с ними механизатор Колян Купырин. В тот день, о чем-то мечтая, убрел он вниз по течению прозрачной речушки, развлекаясь швырянием в воду кусков глины, и за десятым или двадцатым поворотом открылись ему с пригорка чьи-то шалаши, окруженные кустами. Поднимался в чистое небо синий дымок, серебрилась в траве кучка пойманной рыбы, висела на ветках кустов сохнущая одежда. Казалось бы, только радуйся встрече с какими-то еще бедолагами, угодившими в коварно закрывшийся ход, да устраивай крепкую пьянку по этому поводу, но не тут-то было: существа, копошащиеся у шалашей, показались Коляну такими безобразными, что у него отнялись ноги. "Какие-то ящеры рогатые и пучеглазые, - говорил он потом, вернувшись к родным мужикам. Прыгают враскорячку, а шкура, как у крокодилов".

Существа заметили застывшего на пригорке Коляна и отреагировали очень быстро: захлопали выстрелы, Колян почувствовал болезненный толчок в плечо, и это вывело его из ступорозного состояния. Не тратя времени на попытку переговоров, он бросился бежать назад, туда, откуда принесла его нелегкая, юркнул в лес и вернулся в лагерь каськовцев, держась эа окровавленное