Золотые Локоны Луны (СИ)

"Стихи и рассказы пишутся по-разному!". " Если я ошибусь!".

Она дотронулась до одно из отделившихся гранейотделившихся граней, и та послушна потащилась за ее пальцем туда, куда Мишико вела,. А вела она в никуда, просто теперь Мишико она поняла, что можно их переставлять видимо в другие части многоугольника меняя местами, а так жетакже каждую грань можно было вращать отдельно. Собранные по слогам некоторые слова казались ей просто словамисловами, взятыми из предложения, никакой картины не складывалось, к тому же их было мало и нужные слоги находились трудно среди прочего мусора в виде бессмыслицы. "Соберу! Спрячу! Жемчуг! Белый!" Откуда это, так знакомо, не могу вспомнить. Между тренировками в содах школы я читала поэзию сидя на траве под деревьями и слушая песни цикад.

"Что же были за стихи?", думала Мишико так быстро как могла.

Отметка пикнула еще раз, на это раз перевалившись с желтого на оранжевый цвет. Она лихорадочно искала дополнительные слова, ей бы еще одну подсказку. Там были и другие слова, но казалось, чувствовалось Мишико что они не подходят по смыслу. Отсеивая ненужное, убирая его в сторону: "рассыпает шумный водопад", получилась эта фраза. Еще один негромкий пик, оранжевое перешло в красное и Мишико написала...

Лазеры решетки потухли, и убийца скользнула внутрь вентиляционных труб. В голове слышались воспоминания пения цикад, дуновения ветра, что колыхал страницы ее книги, шелест листвы, и эти стихи:

Я соберу и спрячу жемчуг белый,

Что рассыпает шумный водопад:

В минуты грусти

В этом бренном мире

Заменит он потоки светлых слез!..

Мишико торопилась, она итак потратила слишком много времени барахтаясь на нижних уровнях. Ей надо было выйти к лифтовым шахтам в особо охраняемой зоны, откуда лифты вели прямиком на вершину цитадели. А пока она неслышно передвигалась по извилистым вентиляционным каналам, очень часто ей приходилась карабкаться вверх, так как путь по карте вел бесконечно вверх и вверх. Она бес запинки все помнила и практически не ждала сюрпризов. Все выходы из вентиляции были перекрыты такими же лазерными решетками и отключить их уже не представлялось возможным. Да и незачем, главное достичь нужного места, а выход она сделает сама. И вот, за тонкой стенкой листового металла вентиляции послышалась пустота, а затем шум поднимающегося лифта.

"Понятно! За стеной шахта! Хорошо!", подумала Мишико он здесь выходить не стала, а полезла дальше, чтобы подняться выше видеокамеры, что смотрела прямо на то место, откуда Убийца хотела вылезти. Вентиляция словно вьюн оплетала лифтовые шахты. Мишико забралась выше глаза видеокамеры, остановилась, за стенкой пролетел опускающийся вниз лифт. Убийца достала кислотный карандаш и нарисовала достаточно большой круг на стенке вентиляционной трубы чтобы она смогла пролезть. Белая линияБелая линия, оставленная карандашамкарандашам, тут же зашипела, легко задымилась, метал быстро таял под воздействием кислоты, закачался и накренившись повалился в шахту лифта. Мишико поймала его и отложила в сторонку. Ее перчатки позволяли без повреждения рук или угрозы жизни ей самой дотрагивается до раскаленного металла, электричества, кислоты. Поэтому она без страха дотронулась до измазанных кислотой краев вырезанного отверстия, при соприкосновениемпри соприкосновении с материалом перчаток кислота громко зашипела, а через несколько секунд шипение стихло и совсем прекратилось. Свесив золотые локоны в низ шахты, убийца ждала первый идущий вверх лифт.

Виктория совсем не чувствовала холода, что медленно опутывал сначала ее ступни, затем колени, бедра, подступал к животу и готов был распространиться дальше, если она простоит тут еще немного дольше. Снежинки не спеша покрывали неподвижные грани промасленного зонтика с изображением танцующего журавля тонким белым слоем и рисунок понемногу таял и выцветал. Она думала лишь о Мишико. Беспокоилась, успеет ли она вернутся до процедуры, до тогда как ее жизнь подвергнется опасности более смертоносной чем чей- ни будь клинок. И Сант простоит здесь на холме сколько угодно долго, лишьж бы дождаться возвращения Мишико. Вокруг царствовала ночь и звенела тишина. А в дали блестел город мириадами мерцающих светлячков. И невольно Виктория вспомнила маленькое трехстишье:

Как ярко горят светлячки,

Отдыхая на ветках деревьев!

Дорожный ночлег цветов!

Виктория помнила, как пела, играла сямисэне и рассказывала стихи, помогая Мишико расслабляться и медитировать. Она делала это и когда была частью легенды Мишико на задании и просто, чтобы Мишико было приятно, когда в дали от дел они оставались пусть и на короткое время, но наедине. Сант думала, что будет, когда Мишико вернется. Они соберут вещи и их путь в тысячу шагов поведет их обратно в монастырь клана Желтого Листа? Или же они сорвут оковы с дверей золотой клетки и сбегут? Куда? В пустоту? В ночь? Туда, где будут только они? Пусть ненадолго, пусть гонимые безрассудством, но такие свободные, такие счастливые. И страху смерти не будет места в их сердцах, ибо, когда тени придут за ними, когда луна засверкает на смертоносных гранях, когда сомкнется строй сильных рук. Они покинут этом мир с именами друг друга на устах. А их души взявшись за руки вместе предстанут перед богами...

- Все мечтаешь? Стихи сочиняешь? - голос был знаком.

Виктория обернулась! В глубине сгустившийся темноте вокруг холмаи темноте стояла фигура девушки. Он была стройна, черный костюм обтекал ее красивое тело, словно вода обтекает гладкую гальку. Виктория ничего не ответила. Тут нечего было сказать. Сант отвернулась от темной фигуры и снова устремила мечтательный отстраненный от всего мира взгляд в сторону цитадели. Виктории оставалось только лишь мечтать теперь.

- Скажи мне Сант! Ты ведь знала, что тени, когда- ни будь слезут с пыльных углов? - знакомый голос теперь звучал у самого уха, так властно, так насмешливо.

Виктория прекрасно знала убийцу из Желтого Листа. Но страху по-прежнему не было место в душе юной Сант. Даже года нечеловеческие, генно модифицированные пальцы, источающие смертельный яд и острые как бритва медленно, будто паук, сжали ее предплечья и резко развернули.

- Отвечай же мне Сант?! - закричала девушка так неистово, так яростно, птицы вспорхнули с веток в ближайшем лесу и улетели прочь.

Снег посыпался с бумажного зонтика Виктории. Сант даже не пыталась сопротивляться. Убийцау, что держала ее руку, словно закованную в кандалы, эксперименты лишили зрения и теперь ярость ее умершего взгляда сочилась сквозь шелковою повязкуповязку, расшитую золотыми хризантемами.

- Да! - промолвила ВикторияВиктория, спокойно глядя ей прямо через повязку в глаза. Это считалось грубостью, когда Сант осмеливается посмотреть убийце в глаза, - Я знала, что тени приползут на запах падали!

- Что ж, е! Ты права! - спокойно, и отчасти нежно проговорила убийца, через минуту молчания и не спеша отпустила руку.

- Мне всегда было интересно! - не спеша произнесла убийца и обошла Викторий, чтобычтобы, сделав несколько шагов вперед остаться стоять спиной к Сант, - По силам ли мне тягаться с последней из рода Конто?

Виктория молчаламолчала, продолжая стоять не двигаясь, а журавлик на ее зонтике вновь стал тускнеть, его съедал снег.

- Видят великие боги! - продолжалапродолжала, не спеша убийцаубийца, обратив свой взгляд в облака, туда, где исчезала вершина цитадели, - Я не хотела ненавидеть сестру, когда узнала о вашей близости! Не желала участвовать в охоте! Я не могу быть той, кто вонзит ей клинок в грудь.! И тем не менее я здес.ь! Меня выбрали!

Убийца тяжело вздохнула.

- Я вот думаю! Это моя судьба? Моя карма? Или мое предназначение...

Вдруг от темноты отделалась еще одна тень.

- Хватит разглагольствовать Нейко! - недовольно воскликнул голос еще одного убийцы, - Мы здесь не за этим! Или ты забыла наш план?!