Фактор жизни

Голодраматические герои обычно были с золотистой кожей, мускулистые. В реальной жизни Жак выглядел худым, почти изнуренным. Длинные голые руки и ноги, выставленная напоказ коже-сеть. Под ней – белой, как кость, – шевелящееся хитросплетение синих вен.

Только на мгновение жак поглядел (или поглядела?) на Тома. Глаза-микрофасеты сверкали всеми цветами радуги.

«Мой страх вполне естествен, – сказал себе Том, чувствуя, что взмок от пота, что сердце готово выпрыгнуть из груди. – Неужели он остановит меня?»

За Жаком, соблюдая дистанцию, чтобы не создавать помех для его гиперчувствительной сенсорной системы, двигались четыре милиционера в темной боевой форме.

«Если обойтись без шума…» – Том свернул в маленький безымянный боковой туннель и ускорил шаг, надеясь, что никто за ним не последует. Прошел через сырой постоялый двор с низкими сводами.

Там, за столами, вокруг чаш с пенящимся напитком, сидели, скрестив ноги, мужчины и женщины. Все они кутались в накидки с капюшонами. Они потягивали «мертвую воду» через трубочки, сделанные из змеиной кожи. Каменная стена справа была увешана накидками на липучках. Эти штуки выдавали всем посетителям: клиенты пользовались ими для соблюдения анонимности.

Может быть, ему тоже взять накидку?

Нет, надо торопиться. Накидка от Жака не спрячет. Том инстинктивно прижал руку к груди, нащупав под одеждой серебряного жеребенка. Если обнаружат эмиссию…

Он остановился в самой узкой части пещеры, перед входом в очередной извивающийся туннель. Что-то знакомое почудилось ему в одной из сидящих за столом фигур в накидках. Том повернулся.

– Труда? – неуверенно позвал он.

Сидевшая у стены троица не обратила на него никакого внимания. Нет, должно быть, он ошибся. Это не Труда: вряд ли ее можно встретить в таком месте.

– Сюда идет жак, – добавил он, чувствуя себя дурак дураком.

На этот раз реакция была мгновенной.

– Не врешь? – Труда откинула капюшон. О Хаос, Труда, это все-таки ты.

– Время расходиться, джентльмены, – сказала старуха двум закутанным фигурам, сидящим рядом. – Подойди сюда, Том. Мы уходим первыми.

Швырнув накидку на землю, она взяла Тома за руку и повела его по туннелю. И хотя время от времени Труда бросала на своего спутника странные, оценивающие взгляды, по дороге к рыночной площади они не обмолвились ни словом.

Подходя к дому, Том услышал смех.

– Заходи, Том! – Отец махнул бронзовым кубком. – Ты тоже должен выпить…

Мать схватила отца за плечо, притянула к себе, прошептала что-то на ухо и снова захихикала.

Отец, забрызгав все вокруг, разлил вино и тоже подавился от смеха, затряс головой. Лицо его раскраснелось от выпитого, Том давно уже не видел Коркоригана-старшего таким счастливым.

Мать подмигнула Тому.

– Э-э-э… – Том застыл на пороге комнаты. – Падрейг и Левро спрашивают, могу ли я заменить их сегодня вечером. Можно?

– Что? – Отец выглядел сильно озадаченным. – Ну-у-у…

– Конечно, – сказала мать. – Поступай, как захочешь, Том.

– Спасибо, мама. – Том произнес эти слова, не допуская в голос даже тени сомнения.

– Э-э-э… – сказал отец. – В семье все должны держаться вместе.

– Все нормально, отец. Я сам хотел пойти.

Едва Том задернул занавеску, мать снова тихо заговорила, а отец опять засмеялся.

«Все будет хорошо», – подумал Том, прислоняясь к стене. Вздохнул и вышел из дома, мучительно размышляя, где бы ему провести эту ночь.

– …почему нас беспокоит Неопределенность.

Вздрогнув, Том проснулся.

– О чем это ты?

Было жутко холодно. Но скорее всего это лишь одна из аномалий, связанная с подземными водами. Иногда на алее Сплит такое случалось. Температура, должно быть, понизилась, пока Том спал.

– Я слышал, как Его Мудрейшество говорил об этом. Жакам никак не найти чертов транслятор.

– Ничего себе шуточки!

Том отполз поглубже в угол, пытаясь быть как можно незаметнее. Солдаты стояли на рыночной площади всего лишь в паре метров от входа.

– Да, он так сказал. И добавил, что, несмотря на это, поездка стоила предпринятых усилий.

– А это значит, что…

Голоса постепенно затихали: солдаты удалялись. А может быть, их слова заглушал шум крови в висках.

«Жаку в его поисках не обломилось, – понял вдруг Том. – Я спасен».

– Доброе утро, папа!

Отец сидел в одиночестве, ковыряя ложкой холодный рис. Разрезал гриппл, кивнул и указал ножом на стол:

– Садись.

– Да, спасибо. – Том сгорал от нетерпения, так ему хотелось поделиться с кем-нибудь хорошими новостями, но не мог не заметить подавленный взгляд отца. – Пожалуй, съем мисочку.

Как только он сел, отец сразу встал.

– А я пойду, – он натянул поверх рубашки куртку. – Сегодня торговлю начнем пораньше.

Это было не похоже на отца – он редко оставлял еду на тарелке. Том был озадачен, но голод заставил его обо всем позабыть, и он набросился на еду.

Позавтракав, он помыл и поставил на место обе миски, достал инфор и прикрепил его к поясу.

– Том?

Он остановился:

– Да, мама?

– Подойди-ка сюда. – Вынырнув из-за занавески, мать поцеловала его в щеку. – Я люблю тебя, Том.

– Да, мама…

А что еще можно сказать в ответ на такие нежности?..

– Знаешь, у тебя ведь дедушкины глаза. – При этом взгляд ее синих глаз остался непроницаемым, и Том так и не понял, восхищена она или раздражена. – Думаю, я никогда… Впрочем, это не важно. – В ее голосе прозвучали мечтательные нотки. – Ты нужен отцу. Иди.

Занавеска снова опустилась.

Расстроенный и сбитый с толку, Том брел, опустив голову. И не удивительно, что натолкнулся на солдата в темном.

– Извините, я не…

Том проглотил язык: перед палаткой отца стоял офицер в красной безукоризненно подогнанной униформе. Застежка на плаще была начищены до блеска. Лицо гостя выглядело неприветливым.

– Папа…

Они не обратили на Тома никакого внимания. Офицер протянул отцу маленький мешок.

– Пожалуйста, возьмите. – Он говорил сквозь сжатые зубы, тихим голосом. – Он может себе это позволить.