Сто шагов назад Часть 3. Обратная сторона Земли (СИ)

За неимением щетки, он потер зубы пальцем, выдавив на него из лежащего на полочке под зеркалом тюбика мятную, полосатую, бело-зеленую гусеницу, и прополоскал как следует рот. В общем-то все это было совсем без толку - с его дыханием наверно не справилась бы сейчас и пожарная команда, вооруженная брандспойтом. Ну и ладно. Развеется же газовый выхлоп рано или поздно, не первый раз!

Вернулся на кухню. Оглянулся. Похлебал из банки забористого рассольчика. Йе-е-эх! Мысли, если все-таки это можно было назвать мыслями, достойными космического - да что там космического - обычного человека, после порции рассола несколько обострились, обрели некоторую четкость форм. Как и должно быть. Его сознание тут же настроилось на философский лад и сразу же захотелось говорить длинно, витиевато и умно. В отсутствие реальных слушателей и собеседников это его желание породило в измученном алкоголем мозгу длинный мысленный монолог, который он немедленно и с чувством, произнес перед своим внутренним "я", использовав его в качестве единственного доступного ему сейчас слушателя и оппонента.

Что он тогда говорил сам себе, вспомнить потом он уже не смог, помнил только, что речь эта была пламенной и очень убедительной и его второе "я" под напором красноречия и железных аргументов было вынужденно в конце концов с ним согласиться.

И, пока длился этот его монолог, а вернее даже диспут - потому, что его одинокий слушатель пытался все же поначалу вяло ему возражать - как-то незаметно, сама собою, помылась грязная посуда. Правда ее и было-то всего ничего - несколько тарелок, пара стопок да нож с двумя вилками.

А потом, видно потревоженный шумом воды и звяканьем посуды, проснулся Димка и приполз на кухню. Именно приполз - тихое, бледное его появление на кухне по-другому было и не назвать. Он вполз и молча взгромоздился на стул, больше всего напоминая в этот момент больного помоечного голубя - мятый, взъерошенный, с мутным буждающим взором. Замер на краешке, покачиваясь в такт неровному дыханию. Довольно долго Дима молча сопел, видимо пытаясь собраться с мыслями.

Он с сочувствием посмотрел на соседа и сказал:

- Да, Димон, выглядишь ты даже хуже, чем я себя чувствую... Ну, а уж как ты себя чувствуешь и я спрашивать не буду, наверняка еще паршивее, чем выглядишь.

- М-м-мы... - промычал ему в ответ Димка, но тут же схватил свой лоб в горсть и снова замолчал, закрыв глаза.

- Чего?

- М-мы... мы во сколько... легли-то вчера? - не отрывая руки ото лба, прошелестел Дима.

- А какая теперь разница... Вчера! Да не вчера, а уже сегодня. Часа в четыре наверно, а может чуть раньше.

- Блин. А сейчас-то сколько? - Дима открыл глаза и несколько раз безрезультатно попытался сфокусироваться на собственных часах, то поднося их к самому лицу, то отставляя, но потом плюнул и вяло махнул рукой.

Чувствовалось, что чудесная горилка и в Димином организме тоже вовсю продолжает еще свою предательскую и разлагающую деятельность.

Он посмотрел на настенные часы, которые бесшумно крутили секундной стрелкой над кухонным столом, за Димкиной спиной. Часы показывали без пятнадцати семь.

- Без четверти семь еще, Дим. Чего ты поднялся-то? Мог бы еще полчасика смело дрыхнуть.

- Хрен. Какой тут сон, на фиг, когда на работу выходить меньше чем через час. Я в душ пойду, пожалуй. Надо в норму приходить. Серег, слушай, а ты кофейку нам сваргань пока, ладно? Не в падлу, а? Там в банке, - он слабо махнул в сторону одной из полок, - хороший кофе есть, в зернах, ты найдешь. И кофемолка там же... У-й...

Дима скривился - видно дало ему в очередной раз изнутри по черепной кости. Потом он встал и тихо, как призрак, скрылся в ванной, и откуда через некоторое время раздался плеск воды, к которому чуть позже добавилось какое-то неясное бормотание и блаженные всхлипывания несчастного.

Плескался он в ванной наверно минут пятнадцать. Но, надо признать, душ произвел-таки на него поистине спасительное, практически волшебное действие. Вышел он оттуда уже почти нормальным человеком. Правда не исключено, что где-нибудь в недрах ванной полочки был у него припасен на такой случай какой-нибудь алкозельцер, антипохмелин или что-то еще в этом роде. Но сейчас не имело уже ровным счетом никакого значения, что именно помогло ему придти в себя - душ или какая-то фармакопея. Главным было то, что тело на глазах превращалось в человека.

Ну, а уж после здоровой кружки ароматного, горячего, крепкого кофе с бутербродом, который Димка живо соорудил себе из хлеба, неизменного сала и ароматного соленого огурца ("...между прочим кофе с солью тоже пьют, я знаю" - энергично работая челюстями, заверил он, заметив его недоуменный взгляд, брошенный на это кулинарное изобретение), сосед и совсем приободрился. В его глазах даже появился живой блеск.

У него даже закралось подозрение, а не похмелился ли тайно Дима, пока плескался в душе? В общем-то ему до этого никакого дела не было - что он мама ему родная в самом деле? Но по его собственным понятиям снятие похмельного синдрома очередной дозой алкоголя было явным и, пожалуй, главным признаком пересечения некой черты, до которой ты еще просто обычный "любитель" выпить, а после которой - уже "профессионал". А в таком деле как выпивка, в отличие от настоящего спорта, как справедливо считал он, предпочтительнее всегда оставаться только любителем.

Есть ему совсем не хотелось, но Димка с таким аппетитом уминал свой гастрономический изыск, что он в конце концов тоже решил налить себе кофе и сделать бутерброд. Как говориться - за компанию. Правда сделал он его не из сала, а из колбасы. И без огурца.

Правильно люди говорят, что аппетит приходит во время еды - когда он доедал свой бутерброд, то понял, что мог бы, наверно, съесть и еще один. Но не стал - осознание и желание это вещи, все же, разные. По крайней мере это его осознание в желание так и не переросло.

...А через полчаса они выходили с Димкой из дома и он чувствовал себя уже практически нормально. Да и Димка тоже окончательно расцвел. Надолго ли? Алкоголь так просто не сдается - он коварен, как и то зеленое существо, с которым его отождествляют. И после первой, казалось бы разгромной победы организма над зеленым змием, это зловредное пресмыкающееся может вдруг коварно укусить, ужалить - взять неожиданный реванш, вызывая внезапную тоску, упадок настроения и самочувствия.

Но это, похоже, Димку совсем не беспокоило. На работе, сказал он, в крайнем случае, можно будет и бутылочку пивка выпить - для поправки здоровья. Контора у него была довольно простая, и к таким вольностям руководство относилось относительно спокойно.

Он довез Димку до метро и решил, что ехать по городу дальше в таком состоянии - это просто самоубийство. Значит к Наде он поедет, все же, вечером. Да и просто неприлично было бы сейчас к девушке с таким шлейфом заявляться...

Зарулив в ближайший двор, он выбрал в нем уголок потемнее, аккуратно загнал туда машину, опустил пониже спинку кресла и, блаженно откинувшись, задремал.

***

Он спал. Нет, не в своих воспоминаниях, а здесь, в этой обители человеческой скорби и забвения, на больничной койке. В реальном мире. Занятый своими воспоминаниями, он и не заметил, как заснул. Дни и ночи его с некоторых пор, словно бусины четок под пальцами, скользили, сливаясь в замкнутый круг. От чего он бежал? К чему пришел?

А вот сны у него теперь стали даже ярче и четче, чем его нынешнее, бледное больничное существование. В этот раз во сне к нему пришла Надя, она гладила его лоб прохладными тонкими пальцами и молчала. Он знал почему. Ведь она все чувствует, все видит своим удивительным "эмоциональным" зрением. Конечно она разглядела его черную тоску! Ей, должно быть, и самой сейчас очень больно видеть, ощущать все это. Надо бы сказать ей, чтобы она шла, не мучалась. Ну зачем ей это? Он уж как-нибудь один.