Власть подвала

ко. В лифтовой шахте я поставил бетонную заглушку трехметровой толщины. Теперь я был полностью замурован и предоставлен сам себе. Я здесь как в подводной лодке на дне океана.

У меня здесь даже автономное снабжение кислородом. Ведь бункер был построен на случай атомной войны. Конечно, они попробуют для начала перекрыть мне подачу атмосферного воздуха. Посмотрим, что у них получится.

В коридорчике была и вторая дверь. За ней я нашел блок управления системами жизнеобеспечения. Насколько я понял инструкции, все было довольно просто и рассчитано на работу одного оператора. Без кислорода я мог продержаться в течение месяца. Кроме того, здесь были мощные системы фильтрации и регенерации воздуха, которые позволяли продержаться без особого комфорта, но неограниченно долго. Была и собственная электростанция. Системы внешнего слежения оказались отключены. Ничего страшного.

Я предупредил по телефону, что каждый, кто попытается нанести мне вред, будет испепелен на месте и, для большей наглядности, тут же поджег шесть деревьев у дома. Я думаю, что после этого они десять раз подумают прежде чем сунуться сюда.

Честно говоря, все что я сделал, было совершенно неразумно. Я не думал, я был опьянен своей властью и делал первое, что приходило в голову. Я понял это только вечером, когда успокоился и приготовился ко сну. Или кто-то другой действовал через меня. Впредь я буду осторожнее.

Около одиннадцати вечера мне попробовали отключить электричество. Тогда я ударил молнией в крышу дома. Не знаю, насколько эффектно это выглядело снаружи, но лампочки снова загорелись. Через минуту зазвонил телефон. Передо мною вежливо извинились за временные неудобства по техническим причинам. Кроме того, попросили убрать шаровую молнию, висящую в гостиной.

– Кого-то убило? – спросил я.

– Нет пока.

– Это вам очень повезло.

Молнию я убрал.

Под утро, часов около пяти сработала система автоматической очистки воздуха. Эти твари попробовали задушить меня ядовитым газом. Их не испугала перспектива быть испепеленными. В ответ я раскалил до красна все мелкие металлические предметы в доме, включая гвозди, шурупы, дверные ручки, ложки и вилки. После этого никаких провокаций не было.

Всю ночь я пытался заснуть, но не мог. Я пробовал считать прыгающих коз, потом слонов, идущих к водопою. Пробовал закрывать все ящички моей памяти, как советовал, кажется, Наполеон; пробовал представить шахматную доску и играть сам с собой; пробовал представить себя ласточкой, парящей в небе. Ничего не помогало. Под утро я страшно устал от этих бесполезных усилий. Потом стал вспоминать что-то несерьезное, расслабился и почувствовал себя прекрасно отдохнувшим. Кажется, теперь я не нуждался во сне, как и все не-люди.

Порвалась еще одна нить, связывавшая меня с человечеством. А жаль. Сколько я себя помню, я всегда видел отличные сны. Порой мои сны не уступали лучшим фильмам. Они были многоцветны, точны, неожиданны, глубоки и метафоричны.

Иногда они повторялись или продолжали друг друга.