Рифтеры (Сборник)

– Ладно, – сказала Трейси.

* * *

Она научилась рубить дрова и разжигать огонь как снаружи, в месте для костра, так и внутри, в черном оча­ге: ему, наверное, было лет сто. Ей нравился запах дыма, правда, она ненавидела, как тот лез в глаза, стоило ветру поменяться. Они с папой каждый день ходили в походы, смотрели, как ночью на небо высыпают звезды. Отец думал, что они все такие особенные – «в городе такого не увидишь, а, Огневка?» – но, по мнению Трейси, в планетарии все выглядело красивее, хоть и приходилось надевать фоновизоры. Однако она не жаловалась: понимала, как важно для папы, чтобы ей нравилась вся эта затея с каникулами. А потому улыбалась и кивала. Папа радовался, хоть и недолго.

Ночью, правда, когда они спали вдвоем на кушетке, он держал ее и держал и не отпускал. Иногда обнимал так крепко, что было почти больно; а иногда просто сво­рачивался клубочком за ее спиной, совсем не двигаясь, не прикасаясь, напряженный как струна.

Однажды Трейси проснулась посреди ночи, а отец плакал. Он прижался к ней, не издавая ни звука, но время от времени еле заметно вздрагивал, и тогда слезы падали ей на шею. Трейси лежала тихо, и папа не знал о том, что она не спит.

На следующее утро она спросила его – время от вре­мени не могла удержаться, – когда приедет мама. Отец сказал, что пора подметать пол в хижине.

* * *

Мама так и не появилась. Зато пришел кое‑кто другой.

Они убирали стол после ужина. Весь день провели около ледника на дальней стороне озера, и Трейси очень хотелось спать. Но в доме посудомоечной машины не оказалось, поэтому все тарелки приходилось мыть в раковине. Трейси их вытирала, разглядывая ветреную тьму за окном. Если внимательно присмотреться, то через стекло виднелся крохотный иззубренный уголок тем­но‑серого неба, окруженный черными деревьями, качающимися на ветру. Правда, по большей части, она видела лишь собственное отражение, смотрящее на нее из мрака, да ярко освещенное помещение дома.

А потом Трейси опустила глаза на тарелку, и ее отражение этого не сделало.

Девочка снова посмотрела в окно. Зеркальный двойник выглядел неправильно. Туманно, как будто их там было двое. И с глазами у него случилась какая‑то беда.

«Это же не я», – подумала Трейси и почувствовала, как мурашки побежали по всему телу.

Там стояло что‑то еще, фигура с призрачным лицом, – и девочка уже почувствовала, как у нее округли­лись глаза, как раскрылся рот в нарождающемся крике, но существо за окном продолжало смотреть на нее из ветра и тьмы без всякого выражения.

– Папа, – попыталась сказать Трейси, но услышала лишь шепот.

Сначала отец лишь взглянул на нее. Потом посмотрел на улицу, открыл рот, и глаза у него тоже слегка расширились. Но лишь на мгновение. А потом он кинулся к двери.

По другую сторону стекла призрак повернулся вслед за ним.

– Папа, – сказала Трейси, и голос у нее стал совсем тоненьким. – Пожалуйста, не впускай это.

– Ее, Огневка. Не это, – поправил отец. – И не глупи. Снаружи очень холодно.

* * *

И совсем не призрак. Женщина, блондинка с короткими волосами, прямо как у Трейси. Она вошла в дом, не сказав ни слова; ветер решил сунуться вслед, но папа вовремя закрыл дверь.

Глаза у незнакомки были белые и пустые. Трейси сразу вспомнила о леднике в дальнем конце озера.

– Привет, – сказал папа. – Добро пожаловать в наш... э... дом вдали от дома.

– Спасибо, – женщина моргнула, на мгновение закрыв свои пугающие бельма.

Наверное, контактные линзы, решила Трейси. Вроде тех КонТактов, которые иногда носили люди. Правда, таких белых она никогда не видела.

– Разумеется, технически это не наш дом, мы тут просто ненадолго, ну вы понимаете... А вы из МПР?

Незнакомка чуть склонила голову набок, задав беззвучный вопрос. Если не считать глаз, она походила на самого обыкновенного путешественника. Гортекс, рюкзак и все такое.

– Министерства природных ресурсов, – пояснил отец.

– Нет, – ответила гостья.

– Ну тогда мы тут все нарушители, так?

Женщина посмотрела на Трейси и улыбнулась:

– Привет.

Та сделала шаг назад и натолкнулась на папу. Он положил ей руки на плечи и слегка сжал, говоря тем самым, что все в порядке.

Незнакомка перевела взгляд на мужчину. Ее улыбка сразу пропала.

– Я не хотела являться без приглашения.

– Да что вы! Мы тут уже несколько недель. Ходим в походы. Исследуем округу. Выбрались до того, как они запечатали границу. Я был... хотя после Большого Толчка мало что осталось, а? Вокруг такой кавардак. Но я знал об этом месте, работал здесь по контракту. Вот мы сюда и поехали. Пока все не уляжется.

Женщина кивнула.

– Меня зовут Горд, – сказал отец. – А это Трейси.

– Привет, Трейси, – гостья снова улыбнулась. – Наверное, я тебе кажусь странной?

– Все нормально, – ответила девочка.

Отец снова слегка приобнял ее. Улыбка женщины словно замерцала.

– В общем, как я уже говорил, – повторил папа, – меня зовут Горд, а это Трейси.

Поначалу та думала, что странная женщина ничего не ответит, но в конце концов она сказала:

– Лени.

– Рад встрече, Лени. Что вас сюда привело?

– Да просто путешествовала. Шла в Джаспер.

– А у вас там семья? Друзья?

Лени ничего не ответила, вместо этого спросила:

– Трейси, а где твоя мама?

– Она... – начала девочка, но закончить не смогла.

В горле словно набух комок. «Где твоя мама?» Она не

знала. Хотя знала. Но папа не хотел об этом говорить...

«Мама уехала, Огневка. Пока тут только мы».

И как долго продлится это пока?

«Мама уехала».

Неожиданно отец вцепился ей в плечи сильно, до боли.

«Мама...»

– Землетрясение, – глухо ответил папа, он так говорил, когда действительно злился.

«...уехала».

– Простите, – сказала странная женщина. – Я не знала.

– Может, в следующий раз немного подумаете, прежде чем...

– Вы правы. Это было глупо. Извините.

– Да уж. – Отец ей явно до конца не поверил.

– Я... со мной произошло то же самое, – сказала она. – Семья.

– Извините, – неожиданно из голоса папы исчез даже намек на злость. Похоже, он подумал, что Лени говорит о землетрясении.

А Трейси откуда‑то знала, что это не так.

– Послушайте. Можете отдохнуть тут день или два, если хотите. Еды полно. Есть две кровати. Трейси и я можем поспать на одной.

– Не стоит беспокойства, – ответила Лени. – Я по­сплю на полу.

– Да серьезно, нам не трудно. Мы все равно часто спим вместе, правда ведь, Огневка?

– Спите, значит, – голос у Лени стал каким‑то странным и невыразительным. – Понятно.

– И мы... на нас столько свалилось, понимаете. Мы... так много потеряли. Разве мы не должны помогать друг другу, коли выпадет возможность?

– О да. – Лени смотрела прямо на Трейси. – Определенно.

* * *

На следующее утро после завтрака Трейси спустилась к воде. Там был небольшой каменный уступ, нависающий прямо над крутым обрывом: девочка свешивалась через край и смотрела на свое собственное отражение. На глубине чистая серо‑голубая вода становилась совсем черной. Иногда Трейси кидала туда маленькие камешки и наблюдала за ними, но тьма всегда глотала их прежде, чем они достигали дна.

Неожиданно, прямо как прошлой ночью, на нее взглянуло еще одно отражение.

– Там внизу красиво, – сказала Лени, встав рядом. – Спокойно.

– Глубоко там, – ответила Трейси.

– Не слишком.

Девочка извернулась, чтобы посмотреть на странную женщину. Та сняла белые линзы, глаза у нее оказались бледно‑бледно голубого цвета.

– Я тут ни одной рыбы не видела, – сказала девочка.

Лени села рядом, скрестив ноги.