Наследие чародея (Изавальта - 1)

- Прости, Бриджит, - сказал Калами с хорошо разыгранным раскаянием. - Я просто очень за тебя беспокоюсь.

"Да нет, просто ты очень во мне нуждаешься, иначе мы бы уже не играли в эти игры".

Бриджит решила переменить тему и, воспользовавшись случаем, снова добиться расположения Калами.

- Похоже, история, которую мне рассказывал Хранитель Бакхар, не очень тебя заинтересовала.

Калами горько усмехнулся, и на этот раз оба глаза Бриджит видели это с одинаковой ясностью.

- Да, должен признаться, это не самая любимая мною часть изавальтской религии.

Бриджит подобрала подол юбки, чтобы подняться по лестнице.

- Могу себе представить, какую версию тех же самых событий рассказывают в тех местах, откуда ты родом.

- Только не там, где могут услышать изавальтские уши, - невнятно пробормотал Калами, как будто и в самом деле боялся, что их могут подслушать. Он искоса глянул на Бриджит: - А тебе, похоже, знакомы такие вещи?

- Немного. - Бриджит взобралась на последнюю ступеньку крутой лестницы и глубоко вздохнула, насколько это позволял корсет. - Мой... ("Скажи "отец". Он ведь не знает, что ты знаешь") отец в молодости участвовал в гражданской войне. И уверял, что обе враждующие стороны рассказывали самые разные истории о том, как она началась и кто был виноват во всем этом кошмаре.

- Значит, ты можешь это понять. - Калами натянуто улыбнулся и повел Бриджит по широкому балкону, который затем превращался в завешанный гобеленами коридор. - Но я все равно не должен был говорить об этом так резко. Мы были сами виноваты в этом завоевании и теперь платим за нашу слабость, за наши ошибки. Так и должно быть.

- Кажется, ты говорил, что все это давным-давно в прошлом? - спросила Бриджит самым невинным голосом.

- Да, говорил. - Калами вздохнул, останавливаясь перед скромной дверью, которая, видимо, вела в комнаты Бриджит. Однако появилось кое-что новенькое: левым глазом Бриджит увидела, что от порога идет слабое сияние, которое ассоциировалось у нее с магией. - Возможно, я принимал желаемое за действительное...

"А может, опять врал", - подумала Бриджит, но говорить этого вслух не стала.

- Ты еще многого не знаешь, Бриджит, - мягко сказал Калами. Ведьма-зима держит нас в своих лапах и запирает в четырех стенах. Ты еще не видела народа этой страны и ее просторов, ее особенностей и противоречий, компромиссов и мелких распрей, которые раздирают ей сердце. Ты видишь только то, что происходит здесь, среди причудливо сложенных камней. - Он неопределенно взмахнул рукой. - Боюсь, этого недостаточно, чтобы понять всю сложность этого края и его истории.

"Нет уж, спасибо! С меня довольно и того, что происходит здесь!"

- Что ж, - Бриджит приклеила на лицо улыбку. - Придет весна, и ты все мне покажешь, правда?

- Правда. - Калами улыбнулся в ответ, но Бриджит увидела это только правым глазом. Левый же видел, как рот чародея растянулся в ухмылке подлом, торжествующем оскале. - Думаю, покажу, - сказал он, и Бриджит внутренне содрогнулась.

Калами коснулся губами двух пальцев на правой руке и приложил их к замочной скважине. Дверь послушно отворилась, и взгляду Бриджит предстали ее апартаменты. Все три камеристки, до этого сидевшие кружком возле очага, разом вскочили на ноги и с возбужденными возгласами окружили хозяйку.

- Никаких открытых дверей, Бриджит, - с порога напомнил ей Калами. Никаких путешествий в одиночку.

- Обещаю, - ответила она, и это слово так тяжело повисло в воздухе, что Бриджит уже пожалела, что произнесла его. От ее обещания что-то изменилось, она ясно это чувствовала, только не знала, что именно.

Однако Калами, похоже, был удовлетворен. Он вышел за дверь и закрыл ее за собой.

"Итак, сударь, теперь вы поместили меня в надежное место, - подумала Бриджит, глядя на дверь, в то время как девушки кудахтали и щебетали вокруг, потихоньку подталкивая ее к постели. - Вопрос только в том, что вы теперь собираетесь со мной делать?"

Наступило холодное серое утро и принесло с собой снег. Сначала редкие белые снежинки опускались на землю поодиночке. Потом стали собираться в пухлые хлопья. Потом их подхватило ветром и закружило в маленьких смерчах. Казалось, это ветер вытряхивает снег из облаков, словно озорной малыш, который добрался до мешка с мукой и рассеивает его содержимое по комнате, любуясь узорами на полу. Слуги, которым волей-неволей приходилось выходить во двор, протоптали между дворцом и службами "дорожки жизни". Метель тем временем становилась все непроглядней. Она со свистом набрасывалась на бесценные стеклянные окна, заполняла снегом и сглаживала каждую щелочку, закутывая дворец в белое покрывало стужи.

Для Медеан снег был благословением. Пронизывающий холод усмирял Жар-птицу, и голос ее затихал. Сегодня мысли Медеан будут ясны. Сегодня она должна быть уверена в себе и во всем, что делает. А завтра она освободит Изавальту от хищников - Ананды и Хастинапуры.

Но сначала ей предстоит выполнить одну тягостную обязанность.

В столовой, рядом с личной комнатой императрицы, слуги накрыли стол: хлеб, баранина и айвовые цукаты, свинина и желе, яйца - маринованные и со специями, легкое пиво и изящный кувшин с крепким сладким кофе для улучшения, пищеварения. Медеан приказала раздвинуть портьеры на окнах и балконной двери, чтобы в комнату мог свободно проникать холодный воздух, но вдобавок она велела поставить жаровни по обе стороны от второго кресла. Ей не хотелось, чтобы Пешеку было неуютно.

Стоило Медеан мысленно произнести его имя, как девочка-привратница отворила дверь и поклонилась.

- Лорд-мастер Пешек, сын Пачалка, внук Урсулы, - объявила она и удалилась.

- Ваше Величество.

Медеан почувствовала, как внутри у нее что-то сжалось, когда Пешек вошел в комнату и опустился на колени у ее ног.

- Лорд-мастер Пешек. - Она постаралась придать своему голосу хоть немного тепла. - Позвольте мне приветствовать вас.

Медеан коснулась левой щеки Пешека, затем правой, после чего подняла его с коленей.

- Сядьте и позавтракайте со мной.

Пешек прошел к креслу между жаровнями, и пока устраивался в нем, лакеи успели постелить ему салфетку, наполнить его бокал и поднять с блюд крышки, чтобы он мог изучить их содержимое. Медеан обнаружила, что ужасно голодна, и проследила, чтобы на ее тарелку положили порцию каждого блюда. Пешек, напротив, ограничился куском хлеба и ломтиком свинины.