Камешек в небе (= "Галька в небе"). Звезды как пыль (другие переводы)

— Я, конечно, не виню их, старина, — сказал Энниус. — Но, говоря серьезно, что бы мы стали делать с аппаратом, если бы он на самом деле действовал превосходно?

Физик пожал плечами.

— Не мне отвечать на этот вопрос. Он, конечно, поступил бы в распоряжение Большого Совета.

— Вы не рассчитываете сделать изобретение достоянием Империи?

— Я? У меня нет к этому никаких возражений. Но такие вопросы может решать только Большой Совет.

— О, — нетерпеливо проговорил Энниус, — дьявол с вашим Большим Советом. Я не имел с ним раньше дел. Вы согласны поговорить с ними в надлежащее время?

— Но какое я могу иметь на них влияние?

— Вы могли бы сказать им, что если Земля могла произвести синапсифер, то это равносильно безопасности для них. И если прибор стал бы доступным для Галактики, то некоторые преграды относительно иммиграции на другие планеты могли бы быть устранены.

— Как?! — с сарказмом в голосе произнес Шент. — А риск эпидемии, а наши отличия, а наша нечеловечность?

— Вы могли, — спокойно продолжал Энниус, — быть переселены на другую планету даже массовым путем. Подумайте об этом.

Дверь отворилась, в комнату ворвалась молодая женщина, сразу же кинувшаяся к шкафу с фильмокнигами. Она нарушила напряженную атмосферу кабинета, как нарушает чопорность приборов вырвавшаяся на свободу пружинка. При виде незнакомца она слегка покраснела и повернулась, намереваясь уйти.

— Погоди, Пола, — поспешно окликнул ее Шент. — Господи, — сказал он Энниусу, — мне кажется, вы ни разу не встречались с моей дочерью. Пола, это лорд Энниус, Прокуратор Земли.

Прокуратор уже стоял. Он проделал это с такой непринужденностью, галантностью, что ее невольное намерение убежать сразу исчезло.

— Дорогая мисс Шент, — сказал он. — Вы — украшение Земли, на которое я просто не считал ее способной. Позвольте мне заметить, что вы, впрочем, явились бы украшением любого мира.

Он взял протянутую ему руку Полы. И как будто намеревался поцеловать ее — на манер приветствий прошлых поколений, однако, если такое намерение у него и было, то в жизнь оно не воплотилось.

Пола, слегка нахмурившись, сказала:

— Я просто ошеломлена вашей добротой, лорд, удивительной для простой земной девушки. Вы галантны и мужественны, если осмеливаетесь забыть об инфекции.

Шент кашлянул и прервал ее.

— Моя дочь, Прокуратор, завершает учебу в университете в Чике, и закрепление полученных ею знаний требует, чтобы она два дня в неделю проводила в моей лаборатории в качестве техника. Она компетентная девушка, и, хотя мои слова могут показаться отцовской гордостью, я думаю, что со временем она сможет занять мое место.

— Отец, — мягко проговорила Пола, — у меня есть важные новости для тебя. — Она колебалась.

— Мне уйти? — спокойно спросил Энниус.

— Нет-нет, — сказал Шент. — В чем дело, Пола?

Девушка ответила:

— У нас есть доброволец, отец.

Шент непонимающе уставился на нее. Вид у него был довольно глупый.

— Для синапсифера?

— Так он говорит.

— Что ж, — сказал Энниус, — я как будто принес вам удачу.

— Похоже, что так. — Шент повернулся к дочери. — Попроси его подождать. Отведи его в комнату, я скоро туда приду.

Он обернулся к Энниусу после ухода Полы.

— Вы извините меня, Прокуратор?

— Конечно. Сколько времени займет операция?

— Боюсь, что это вопрос нескольких часов. Хотите посмотреть?

— Не могу представить себе ничего более отвратительного, дорогой мой Шент. Я должен быть сегодня в Штат-хауз. Вы сообщите мне о результатах?

Шент казался довольным.

— Да, да, конечно.

— Хорошо… И обдумайте то, что я вам сказал насчет синапсифера. О вашей новой королевской дороге к знаниям.

Энниус вышел. Вряд ли он стал более спокойным по сравнению с тем состоянием, в каком он сюда вошел. Знания его не стали большими, а страхи не уменьшились.

Глава 5

Подневольный доброволец

Оставшись один, доктор Шент коснулся кнопки звонка, и в комнату поспешно вошел молодой техник. Халат его сверкал белизной, волосы были аккуратно зачесаны назад.

— Пола сказала вам…

— Да, доктор Шент. Я видел его через глазок. Без сомнения, это настоящий доброволец. Он абсолютно непохож на субъекта, посылаемого обычным способом.

— Как вы считаете, следует ли мне обратиться в Совет?

— Я просто не знаю, что вам ответить. Совет не одобрил никакой обычной коммуникации. Все, как вы знаете, должно быть записано на пленку. — Потом с энтузиазмом продолжал: — Предположим, я постараюсь от него избавиться. Я могу сказать ему, что нам нужен человек моложе тридцати лет. Этому же вполне может быть тридцать пять.

— Нет, нет. Лучше я сам посмотрю на него. — Разум Шента напоминал холодный водоворот. До сих пор он руководствовался им.

Информации как раз достаточно, чтобы отношения сохраняли видимость дружелюбия, не более того. А теперь — настоящий доброволец — и сразу после визита Энниуса. Была ли здесь связь? Сам Шент имел лишь смутное представление о тех гигантских невидимых силах, которые сейчас начали разгуливать во всех направлениях по неровной поверхности Земли. Но некоторым образом он знал достаточно, чтобы чувствовать себя на милости этих сил, и, конечно же, больше, чем об этом подозревал любой из Древних.

Но все же, что он может сделать, когда его жизнь подвергается двойной опасности?

Через несколько минут доктор Шент пристально и безнадежно рассматривал стоящего перед ним неуклюжего фермера. Тот мял в руках шляпу и старался смотреть в сторону. Конечно, подумал Шент, он еще не достиг сорока, но суровая жизнь на Земле оказала на него свое влияние. Человек этот с такой силой сжал руки, что побелели костяшки пальцев.

— Итак, мой дорогой сэр, — мягко проговорил Шент, — вы, насколько я понимаю, отказываетесь сообщить свое имя.

Арбен был само упрямство.

— Мне сказали, что добровольцам не станут задавать никаких вопросов.

— Гм… А есть ли что-нибудь такое, о чем бы вы хотели спросить? Или же вы предпочитаете немедленно приступить к делу?

— Я? Здесь? Сейчас? — И, явно испуганный панически, он продолжал: — Я не сам доброволец. Я ничего такого не сказал, чтобы вы так подумали.

— Конечно. Но я хотел бы знать, кто же тогда им является?

— Я должен…

— Значит, с вами есть другой человек?

— Некоторым образом, — осторожно ответил Арбен.

— Хорошо. А теперь расскажите нам только то, что вы сами считаете нужным. Все, что бы вы ни сказали, останется строго между нами, и мы поможем вам всем, чем только сможем. Согласны?

Фермер наклонил голову — рудиментарный жест, выражающий согласие.

— Спасибо вам. Дело вот в чем, сэр. У нас на ферме есть человек, дальний… э-э… родственник. Он помогает, понимаете…

Арбен с трудом глотнул, и Шент серьезно кивнул.

Арбен продолжал:

— Он очень старательный работник, очень хороший работник… У нас был сын, понимаете ли, но он умер… И моя добрая жена и я сам, видите ли, нуждались в помощи. Она у меня не слишком здоровая женщина — нам без него было бы трудно управляться. — Он почувствовал, что его история каким-то образом обращается в полную чепуху.

Но сутулый ученый согласно кивнул.

— И этот ваш родственник — тот, кого вы хотите подвергнуть лечению?

— Ну да. Я думал, что сказать, но вы простите меня, если мне потребуется на это некоторое время. Понимаете, у бедняги… не все в порядке с головой. — Он поспешно продолжал. — Он не болен, понимаете. С ним не происходит ничего такого, за что его нужно было бы удалить. Просто он медлительный. Понимаете, он не говорит.

— Не может говорить? — Шент, казалось, был удивлен.

— Э… он может. Просто ему это не нравится. Он не говорит хорошо.

Физик посмотрел на него с сомнением.

— И вы хотите, чтобы синапсифер исправил его дефект?

Арбен медленно кивнул.

— Если бы он знал немного больше, сэр, он бы смог выполнить ту работу, которую приходится выполнять моей жене.