Гость из девона

Дмитрий Биленкин

Гость из девона

НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ

К вечеру горы приобретали странное обаяние. Днем их мелкозубчатая цепь скромно замыкала пустынные просторы, но едва солнце, ширясь и багровея, клонилось к горизонту, они точно придвигались к лагерю. С их снежно-белых кварцитовых склонов спадала голубая вуаль расстояния. Выступали провалы, гребни скал, черная пена кустарника у подножия. Под скользящими лучами солнца бронзовела зыбь барханных валов; в расселинах гор копились и крались тени; медленно, будто прогреваясь изнутри, розовели белые выступы.

Юрию Аралову свет в эти минуты казался беззвучной музыкой. Надменные силуэты верблюдов, искрошенные веками саманные стены казахских мавзолеев, возле которых находился лагерь, горы на заднем плане были ее аккордами.

«Все меняется на Земле, — размышлял он, — стираются и вновь возникают континенты, высыхают старые и появляются новые полноводные океаны, преобразуется атмосфера, рождаются и гибнут формы жизни. И само вещество нашей Вселенной, завершив свой цикл развития, перейдет когда-нибудь из теперешнего состояния материи в какое-то новое, нам еще неведомое. Это симфония вечности…»

— Дорогой гидрач! Скважина уже давно ждет тебя на свидание, — палеонтолог Вася Лесин хлопнул задумавшегося гидрогеолога по плечу. Он уже минут десять стоял за спиной Аралова, с насмешливой улыбкой наблюдая за ним.

— Да, да… Извини. Забыл, — очнулся тот.

Он вынес из палатки и торопливо запихнул в рюкзак пробоотборник, пару пустых бутылок и ящичек походной гидрохимической лаборатории.

Скважина, к которой они пришли, была напорной. С негромким фырканьем вода лилась из обсадной трубы, изогнутой бурильщиками полутораметровым вопросительным знаком. Водою в песке был уже вымыт небольшой бассейн.

Лесин зачерпнул горстью воду, понюхал и удивленно сморщил нос.

— Определенно пахнет морем, — заявил он. — Йодом.

— Ты прав. В соседней скважине, которая не дала фонтана, анализ показал высокую, причем именно морскую минерализацию: есть натрий, магний, хлор, бром, йод, немного радона. Когда-нибудь тут возникнет курорт. Между прочим, перед нами совершенно уникальная скважина. Судя по всему, она попала в замкнутую полость. Глубоко под нами, — Аралов топнул по песку ногой, — расположен подземный грот, заполненный водой.

— А может быть это просто грунтовые воды, почему ты думаешь, что там пещера, — усомнился Лесин.

Аралов ответил сразу, чувствовалось, что он ожидал этого вопроса.

— Во-первых, все соседние скважины оказались сухие. Значит, водоносного слоя здесь нет. А во-вторых, бур последние метры проходил без всякого сопротивления. Значит, существует грот. Все очень просто. Вода тысячелетиями растворяла и размывала известняк и гипс, образуя огромный, погруженный в вечный мрак подземный зал.

— Но откуда же взялась вода, не унимался палеонтолог, — ведь ты говоришь, что грунтовых вод здесь нет?

— Кто знает? Возможно, что когда-то они были. Но скорее всего это сделало море, бушевавшее здесь триста миллионов лет назад. Ты же сам показывал мне раковину моллюска, найденного на месте нашей стоянки.

— Да, это гониатит. Они жили в морях девонского периода палеозойской эры. Но все же мне не ясно. Моря давно уже нет, грунтовых вод тоже нет, а фонтан бьет! Откуда же взялась вода?

— Естественный вопрос, — кивнул головой гидрогеолог. — По всей видимости, донные осадки и коралловые отложения запечатали горловину, сохранив в подземной полости воду девонского моря.

— Стало быть, мы вскрыли консервную банку, в которой находится вода трехсотмиллионнолетней давности?

— Именно. Твоя рука смочена водой девонского моря. Правда, теперь она уже разбавлена межпластовыми водами.

Лесин со смешанным чувством недоверия и почтительности посмотрел на свои пальцы. До сих пор палеонтология была для него сухой сводкой латинских названий животных и перечнем признаков, по которым определялись их костные останки. Ему неведомо было удовольствие мысленно бродить по влажным лесам гигантских каменноугольных папоротников, дышать озонированным воздухом докембрийских морей, любоваться миражами на берегах соленых озер перми. Раньше эпохи минувшего были для него таким же отвлеченным понятием, как математический знак бесконечности.

Сейчас с совершенно новым ощущением он задумчиво смотрел на воду, красноватую в вечернем освещении.

— Путешествие во времени, — продолжал Аралов, — реальнейшая вещь. Не нужно даже «машины времени», чтобы очутиться в прошлом. На Земле есть пейзажи любого геологического периода. В вологодских болотах мы найдем леса папоротников и плаунов. Шум третичных сосен усыпляет курортников на Абхазском побережье в Пицунде. Мысленно уберите эту железную трубу двадцатого века, оглядитесь и заставьте свое воображение сделать маленькое усилие. Видите — огромный и алый шар солнца, не нашего будничного солнца, а солнца — космического тела, клонится к пустынному горизонту. Вокруг оранжевые безжизненные пески, скалы первозданно-голой коры планеты. Мы в девоне, нет, даже в архее, в мире, удаленном от человечества на миллиарды лет. И в этой лужице тепловатой морской воды кружатся первые комочки живой протоплазмы, из которой когда-то еще вырастут леса и травы, чтобы одеть планету, и животные, чтобы заселить ее. Видишь эти комочки в пене?

— Вижу… — прошептал Лесин. — Сейчас я их даже поймаю.

Он нагнулся. А когда поднялся, Аралов разглядел на его ладони крошечный прозрачный шарик.

— Это что такое?! — вскричал он.

— Твоя архейская протоплазма. По-моему, она очень похожа на новорожденную медузу.

Секунда — и гидрогеолог с палеонтологом, забыв о пробах и анализах, лежали на животе у края бассейна и шарили руками в воде.

У себя в палатке Аралов внимательно разглядел пробирку с находкой. Опалово-голубой на просвет комочек вещества неподвижно висел в мутноватой воде. В середине его чернели какие-то точки и запятые.

«Надо заспиртовать и отдать в городе зоологам, пусть разберутся, — решил он. — Вот только Сергеича долго придется умолять. Завхоз, как же! Наверняка подумает, что на выпивку спирт прошу…»

Мысль о загадочном комочке не покидала Аралова весь вечер. Затих уже лагерь. Бледной дугой изогнулся в ночном небе Млечный путь, а он все ворочался на кошме с боку на бок. Наконец, не выдержал. Выбрался из спального мешка, оделся и пошел к скважине.

Хрустел песок под ногами, и лишь этот единственный звук нарушал тишину. Редкие кустики яктака и пустынной полыни в свете взошедшей луны казались черными, настороженно замершими зверьками. Их тени выделялись на осеребренном песке резко, как мазки туши.

Уже был слышен фыркающий звук фонтана и видно темное зеркало воды, в котором, дрожа, разбегался спиралями лунный свет. Дальнейшие события напоминали кошмар по сне. Все было страшно и нереально. Навстречу Аралову из темноты медленно плыло по воздуху зеленоватое фосфоресцирующее пятно.

Гидрогеолог вскрикнул от неожиданности. Пятно затрепетало, как пламя под дуновением ветра, красная точка, родившаяся при звуке голоса в ее середине, мигнула и брызнула ослепительным светом.

В глаза Аралову словно впились иголки. Но то было мгновение. Он даже не ощутил своего падения. А он был не просто отброшен светом, как ударом: его тело сначала распластанной птицей взлетело на воздух, и уж потом свалилось на землю, обрушив сыпучий барханный гребень.